закутанную в шаль. Она стояла, скрестив руки на груди, и с мрачным видом
смотрела на опустевшую улицу. Остановив джип, Джон подошел к ней,
подыскивая наиболее убедительные слова, но старуха его опередила:
— Я не собираюсь покидать свой дом, — безапелляционно заявила она. —
Здесь я прожила всю жизнь — так же, как и моя покойная мать. Послушайте,
мистер, что за идиотская мысль о путешествии во времени? И все из-за
какого-то похолодания! Внезапно Кеннистон заметил розовощекую девчушку, с
любопытством разглядывавшую его из окна веранды.
— Это ваша внучка, миссис? — расстроенно спросил он. — Подумайте хотя
бы о ней — ручаюсь, через несколько дней вы обе погибнете от холода! Скоро
в Миддлтауне никого не останется — кто вам поможет с топливом, пищей,
водой? Пока не поздно, оденьтесь, захватите с собой хотя бы одеяла и идите
к автобусам!
Пожилая женщина растерянно взглянула на него:
— Вы считаете, это опасно?.. Хорошо, мы сейчас соберемся…
Она ушла, а Джон поспешил к соседнему коттеджу. Двое полицейских
выкатывали из подъезда инвалидную коляску с отчаянно ругавшимся старым
джентльменом.
— Оставьте меня в покое, чертовы идиоты! — кричал он и нещадно
колотил полицейских тростью.
Те, не обращая внимания на ярость старика, вкатили коляску в стоявший
неподалеку автобус и туда же погрузили саквояжи с наспех собранными
вещами.
Джон взглянул на часы — было уже без десяти девять. Увы, до полной
готовности его району далеко…
Убедившись, что в домах на Норт-стрит не осталось ни одного человека,
Кеннистон вернулся на площадь. Здесь его ожидал новый сюрприз: род
раскидистой смоковницей стоял высокий худощавый священник. Размахивая
Библией, он кричал:
— Пришел конец света — и всех грешников ждет суд Божий!
Лаубер, один из заместителей Маклина, заведовавший транспортом в
колонне Кеннистона, встретил Джона жалобным восклицанием:
— Эти люди сошли с ума! — произнес он, тяжело дыша.
— Кое-кто уже
готов ехать, не дожидаясь сигнала — даже не зная дороги!
Только сейчас Джон заметил, что полицейские выстроили впереди колонны
заграждения из грузовиков. Перед ними в беспорядке теснились десятки
автомобилей, оглашая воздух ревом моторов и надсадным гудением клаксонов.
Паника! Опасность ее возникла сразу же после выступления мэра по
радио. Хуббл настаивал на том, чтобы людям сказали правду, хотя отлично
понимал — риск велик. По его мнению, ничего, кроме страха, не заставит
людей покинуть давно обжитые места. Так и произошло — но горожане все-таки
потеряли головы…
Джон проехал вдоль месива автомобилей, крича:
— Выстройтесь в колонну! Если вы загромоздите проезд, то никто не
сможет сдвинуться с места!
Его никто не слушал. Лимузины, малолитражки, грузовики, фургоны
сгрудились, соударяясь крыльями, в безуспешной попытке продвинуться хоть
немного вперед. Какофонию же автомобильных клаксонов не смогла бы
заглушить и иерихонская труба.
Несмотря на стужу, Кеннистон быстро вспотел от усилий хоть как-то
навести порядок. Он молил Бога, чтобы паника не переросла в насилие.
Внезапно впереди скопления автомобилей он увидел… лимузин мэра! По
бледному, возбужденному лицу Гарриса было заметно: его сейчас заботит лишь
собственная безопасность.
Заметив Кеннистона, мэр распахнул дверцу и закричал, с трудом
пробиваясь через адский шум:
— Может, нам пора отправляться? Я уже готов…
— Маклин руководит движением транспорта, и мы будем придерживаться
его команд! — крикнул в ответ Джон, едва слыша собственный голос.
— Но если люди потеряют головы… — начал было мэр и замолчал. Среди
гудения клаксонов и грохота моторов стал нарастать хриплый вой, перешедший
в оглушительный рев. И сразу смолкли голоса людей — им показалось, будто
над Миддлтауном зазвучали трубы архангелов.
— Фабричный гудок! — закричал Лаубер. — Это сигнал!
Кеннистон, маневрируя среди скоплений автомобилей, подъехал к
заграждению.
— Отгоните грузовики в сторону! — приказал он офицеру полиции. — Но
ваши люди пусть остаются в строю!
Многотонные дизельные самосвалы тяжело сдвинулись с места, освобождая
проезд, Джон немедленно бросил джип вперед, пытаясь встать во главе
колонны. Вслед за ним, теснясь, двинулись остальные автомашины.
— Поставьте впереди колонны бок о бок три грузовика! — крикнул Джон
растерянному Лауберу — Это удержит остальных от попыток вырваться вперед!
Вскоре караван наконец двинулся в путь. Миновав Джефферсон-стрит, он
выехал на мост, нависавший над грязным руслом высохшей реки, и направился
к окраине. Мимо проплывали старые здания с тщательно заколоченными окнами
и дверями, навсегда опустевшие игровые площадки. На пороге пивного бара на
Хоме-стрит их приветствовали подвыпившие мужчины, размахивая бутылками
словно флагами.
На пороге пивного бара на
Хоме-стрит их приветствовали подвыпившие мужчины, размахивая бутылками
словно флагами. Ряды однообразных коттеджей, небольшие сады, поникшие
цветники под окнами…
В конце улицы Кеннистон увидел следы разобранной баррикады и
несколько полицейских. Это была граница между двумя мирами: прошлой,