Урхонец ожидал скрестить оружие с неискушенным в ратном деле деревенским мужиком, а напоролся на профессионального воина, подготовленного для охраны караванов, небольшая хромота которого абсолютно не сказывалась на молниеносности его копья. Остроконечное лезвие вступило в смертельную схватку со сверкающим тесаком разбойника. Быстрота реакции и умение Зарлатонга компенсировали неприспособленность охотничьего оружия для подобных стычек. Будь у бывшего охранника настоящее боевое копье, вожак любителей легкой наживы не продержался бы и минуты.
Зрители и с той, и с другой стороны затаили дыхание, наблюдая за схваткой. Копьеносец нанес противнику несколько колотых ран в левую руку, затем проткнул правое плечо соперника, выбил вверх ставший практически неопасным тесак, одновременно повалив гурдака на землю ударом древка. Падающее оружие должно было поразить своего владельца. Однако победитель прекрасно сознавал, что численный перевес врага после одной смерти все равно останется многократным. Зная обычаи урхонцев, Зарлатонг нанес резкий боковой удар древком по летящему клинку и направил его в другого бойца, стоявшего чуть впереди от основной группы разбойников. Кандидат на освобождающееся место главаря уже собирался отдать приказ на атаку, но был сражен оружием командира. Бандиты оказались в сложном положении: командир лежал без сознания, а его заместитель безуспешно пытался вытащить крепко засевшее в груди лезвие. Ситуация требовала срочного разрешения.
— Господа, если гурдак обходился с вами нечестно, вы имеете право сами решить его судьбу. Забирайте тело.
Копьеносец подал своим знак, что пора убираться, и охотники смело прошли мимо растерявшихся урхонцев.
— Почему ты был уверен, что они не ударят в спину? — спросил Прэлтон, когда маргудцы оказались в лесу.
— Им сейчас не до нас.
— Почему?
— В банде освободилось самое хлебное место. Пока оно не будет занято….
— Ты же не убил главаря.
— Обычаи урхонцев не позволяют им служить у поверженного гурдака. Если до ночи он не уберется, его добьют свои.
— А кто был вторым?
— Самый умелый рубака банды и личный охранник главаря. В случае смерти вожака он занял бы его место.
В случае смерти вожака он занял бы его место.
— Охранник? Куда же он смотрел? И слепому было ясно, кто победит в схватке.
— Гурдак пожелал самолично расправиться со мной. Значит, без посторонней помощи.
— Надо же! Иногда знание обычаев другого народа может сохранить жизнь.
— Мой отец всегда утверждал, что никакое знание не бывает лишним.
— Ты успел передать это Арлангуру?
— Прэлтон, не надо трогать кровоточащие раны.
— Извини, что лишний раз потревожил, но мне кажется, твой сын жив.
— Я думал об этом. Но даже если он не разбился после падения, как сможет выжить среди хищников дремучих чащоб?
— Чудеса иногда случаются.
— Жаль, я не умею заглядывать в прошлое, — сетовал Югон. — Чтобы разделить человека и хранителя на две личности, нужно знать, при каких обстоятельствах погиб человек.
В предрассветных сумерках остроухий хищник и бывший верховный маг расположились возле ствола дерева, на котором находилось гнездо Варлока. Не спалось обоим. Одному не давал покоя рассказ мага о хранителях, а второй не мог успокоиться, предчувствуя близкую разгадку важной тайны, способной пролить свет на терзавшие его вопросы.
Накануне седой волшебник долго ломал голову над словами Верины, когда, строго следуя правилу критонских воинов, обходил окрестности места предполагаемого ночлега. Критонского бойца нельзя было застать врасплох, даже напав на него ночью в незнакомом лесу, потому что первым делом воин южных племен изучал окружающую обстановку, и лишь потом разбивал лагерь.
«Может, это и есть те двое разных, объединенных одной слабостью… С одной стороны, различия у них очевидны, остается выявить слабость».
Поразмыслив еще немного, Югон пришел к другому заключению: «Нет, здесь их получается не двое, а трое. Плохо, второго придется искать. Знать бы где. Не исключено, правда, что им окажется личность, заключенная внутри хищника. По крайней мере, оба находятся под присмотром хранителя. Может, это и есть их слабость? Тогда получается, что, пока человек не выйдет из-под опеки зверя, трудно что-либо решать».
Так он вчера и не пришел ни к какому выводу…
— Может, он, то есть я, то есть моя вторая личность умерла от старости? — неуверенно высказал предположение четвероногий.
— Такие от старости не умирают. Не зря же на него возложена великая миссия. В книге написано: «человек, попавший к хранителю, должен еще многое сделать. Он обязан цепляться за жизнь даже в самых безвыходных ситуациях».
— Хочешь сказать, этот смертный был в курсе того, что ему предстоит сделать?
— Вряд ли. Далеко не всегда мы можем предугадать последствия своих поступков, а ведь именно они определяют будущее. Мне дед как-то рассказал историю о том, как маленький мальчик стал причиной большой войны.
— Думаю, он что-то перепутал. Причины войн заложены в самой природе человечества, в его жадности и агрессивности. А поводом может послужить что угодно.
— Не будем вдаваться в такие тонкости. Моя история о поступке и его последствиях. — Седой маг присел, опершись о ствол дерева, и продолжил: — Пятилетний ребенок, сын тогдашнего короля небольшой державы, сбежав от задремавших нянек, собрался посадить свое первое в жизни дерево. Он взял лопатку, саженец и отправился в сад, чтобы выкопать ямку. История не сохранила причину, заставившую ребенка выйти с лопаткой на дворцовую площадь, но там он с удивлением обнаружил полное отсутствие каких-либо растений. «Зачем сажать дерево там, где их и так много?» — подумал юный садовод. Он выкопал ямку прямо на площади и побежал за саженцем. Однако сильный ливень не позволил закончить начатое. Принц спрятался под крышу и до вечера не мог выйти на улицу.