— Вы и в самом деле считаете, что мой племянник способен на такую глупость? Он, конечно, еще очень молод, но точно не дурак. Кстати, что такого особенного он мог про меня сказать? — Агрольду меньше всего хотелось сейчас обсуждать внешнеполитические проблемы.
— Ничего особенного. Просто я заставил его подписать бумагу, согласно которой тебе прямая дорога на виселицу, — как о чем-то несущественном сообщил Бринст. — Не обращай внимания. Обычный трюк.
Агрольд уважительно посмотрел на монарха.
— Ниранда вы нам тоже сдали, наверное, не просто так?
— Надоел он мне со своими советами! Да и озерные мирольды начали головы поднимать. Сообщи я им, кто стоит за убийством, и вы бы долго разбирались друг с другом. А я — с делами королевства.
— А почему вдруг вы мне все это рассказываете?
— У меня нет выбора. Ты спас мою дочь, знаешь ее тайну, значит, из врагов переходишь в союзники. По большому счету, мне все равно, с кем водить дружбу, главное — добиться желаемого результата: сохранить королевство от развала. А кем придется пожертвовать, уже не столь важно.
Агрольда так и подмывало спросить, о какой тайне идет речь, но сказал он совершенно иное:
— Настоящий правитель всегда должен уметь выделять главное.
Ему не понравилась идея управлять кусочком Далгании. Действительно, сначала следовало спасти королевство от полного развала, а затем занять трон. Союз с Бринстом — явление временное. Пока оно выгодно…
Еще одной уступкой монарха стало освобождение берольда Пардензака и мирольда Грендака. При этом агрольд постарался, чтобы у заключенных не оставалось никакого сомнения по поводу того, кому они обязаны своим спасением.
В приподнятом настроении Дербиант вернулся домой, оставив сопровождавших его охранников и освобожденных вельмож возле харчевни «Аппетит тразона».
— Господа, сегодня вы хорошо потрудились, — агрольд бросил командиру телохранителей мешочек монет. — Выпейте за мое здоровье.
С людьми, призванными охранять его собственную жизнь, вельможа старался держаться корректно, что нисколько не мешало ему подозревать в измене каждого. И деньгами «щедрый» хозяин начал швыряться на пороге именно этой харчевни не случайно. Во-первых, деньги снова возвращались в казну Дербианта, поскольку заведение принадлежало агрольду, а во-вторых, все пьяные разговоры интересовавших его людей поутру становились известны. Двойная выгода.
Испуганные сильнее обычного лица встречавших его слуг навели агрольда на мысль, что в замке ЧП.
— Что случилось в мое отсутствие? — ледяным тоном спросил Дербиант у дворецкого.
— Там Еерчоп, — дрожащим голосом ответил тот, указывая на двери следующей комнаты. — Мы ничего не можем с ним поделать.
— Ладно, разберусь сам. Распорядись насчет десяти плетей.
— Спасибо, благодетель. — Слуга упал на колени, заливаясь слезами благодарности.
Твердым шагом агрольд покинул гостиную. Очутившись в зале официальных приемов, он понял, что слишком мягкосердечен сегодня, и снова захотел увидеть главного смотрителя за порядком в доме.
Твердым шагом агрольд покинул гостиную. Очутившись в зале официальных приемов, он понял, что слишком мягкосердечен сегодня, и снова захотел увидеть главного смотрителя за порядком в доме. Однако шнура вызова на месте не оказалось. Как, впрочем, и двух кресел, шкафа с дорогой посудой, трех настенных ковров, части напольного покрытия из ценных пород дерева и занавесей с трех окон. Оставшаяся мебель была перевернута вверх тормашками и пребывала в весьма плачевном состоянии. «У короля в камере порядка было больше», — отметил вошедший, продолжая путь к следующему шнуру вызова, точнее, к тому месту, где тот должен был находиться.
«Он определенно решил разрушить мой замок. Но зачем? Опять, что ли, муки творчества?» В других комнатах обстановка была не лучше. «Запусти сюда орду критонцев, и то урон будет меньше, — заключил хозяин разоренного дворца. — Умеет парень создавать уют в доме, ничего не скажешь». Когда агрольд дошел до собственной опочивальни, от прежнего настроения не осталось и следа. «Теперь я знаю, что такое настоящая разруха!» Его спальне досталось, как всем предыдущим комнатам, вместе взятым. Кровать, которую духу каким-то невероятным образом удалось вынести из спальни, в собранном виде не проходила ни в оконные, ни в дверные проемы. Горы осколков, составлявших ранее лепные и резные украшения стен, ровным слоем покрывали пол. Подняв голову, Дербиант все-таки обнаружил «лазейку», через которую разрушителю удалось протащить кованое изделие: слабым местом в комнате оказался потолок, где сейчас зиял огромный пролом, сквозь который, будто в насмешку, весело сияло солнце.
— О, привет! — раздалось справа. — Я тут у тебя намусорил немножко. Скажи своим, пусть приберутся, а то они совсем обнаглели. Мало того что слоняются без дела, так еще и пытаются чинить мне препятствия: этого не трогай, того не бери! Совсем ты своих слуг распустил. Лезут в дела, в коих ничего не смыслят.
— Намусорил?! Немножко?! — вспыхнул бордовым цветом агрольд. — Да ты понимаешь, что превратил мой дом в руины?! Я теперь что, по твоей милости должен жить в сарае?!