У представительниц прекрасного пола предназначений было немного. Девушка могла получить от Великого Сиера способность разбираться в магических травах, залечивать раны, изгонять злых духов, привораживать мужчин, предсказывать будущее и отводить чужое колдовство. Последняя специальность ценилась выше остальных, поэтому и встречалась редко. Из трех десятков юных красавиц только одна оказалась антиведьмой. Знаки, сотворенные ее сверстницами, больше указывали на травниц и лекарей. Самыми довольными выглядели пятеро новообращенных, получивших дар ворожей. Они точно знали, что теперь смогут выбрать себе в мужья любого из стоявших на этой горе парней. Несколько задумчивыми казались обладательницы дара борьбы со злыми духами. Среди женского населения Маргуды эта работа считалась самой изматывающей, но и ее нужно было кому-то делать.
Наконец наступила очередь мальчишек.
— С копьем на плато нельзя, — остановил Буртана Блистон.
— Почему?
— Сиер решит, что ты хочешь подсказать ему собственное предназначение. Великие этого не любят.
Юноша слегка побледнел, но постарался с чувством достоинства оставить оружие в нескольких шагах от заветной черты. Через пару минут отроки выстроились на священном месте и устремили свои ладони к небу. Будущие воины, охотники и землепашцы исполняли свою песню стоя.
Буртан после ритуала был вызван первым и сотворил знак огня. Напряжение среди взрослых заметно ослабело.
«Повезло, — не без зависти подумал Арлангур. — С таким даром можно хоть куда. И в воины возьмут, и в охотники, и в кузнецы». Брату-близнецу повезло меньше: у него получился символ ветра. С таким либо к торговцам, либо на мельницу.
Чистых огненных знаков сегодня встречалось немало, попадались также смешанные: земля с водой, вода с ветром. Кому-то выпал символ власти над животными, парню, стоявшему рядом с сыном охотника, достался знак лесного проводника, но изваяния животного, пронзенного копьем, не выпало никому. «Еще бы! Знак охотника достанется мне. Потому что я его хочу больше других», — утешал себя белобрысый отрок. Он так увлекся созерцанием чудес, вытворяемых сверстниками, что не заметил, как оказался в одиночестве на ставшем вдруг таким огромным выступе. «Почему меня никто не зовет? Забыли они, что ли? Или я так увлекся, что не расслышал? Но этого же не может быть!» Юноша знал, что не имеет права сойти с места, пока к нему не обратятся старшие.
— Арлангур, покажи свои ладони, — наконец раздался властный голос Прэлтона.
Парень опустил руки вниз, и веселье, царившее на Лысой горе, разом угасло. Цвет кожи оставался прежним.
— Сиер не услышал тебя! — сказал глава клана Быстрого огня. «Вот, значит, в кого промахнулась норкорда. В белобрысого мальчишку, не проигравшего ни одного поединка своим сверстникам, в удачливого Арлангура. Жаль. Очень жаль беднягу».
Легенда гласила, что Сиер оберегает лишь того, кто впоследствии не сможет постоять за себя сам. Но печальный парадокс заключался в дальнейшей судьбе такого избранника: ему отказывали в предназначении, обрекая тем самым на неизбежную смерть.
Смысл слов, прозвучавших словно приговор, еще не окончательно дошел до сознания подростка, но возведенные им в мечтах воздушные замки начали рушиться один за другим, затягивая светлую юную душу в черный омут безысходности. «За что?! Какую непростительную ошибку совершил я перед Великим? Почему именно я?» Парень как будто отстранился от собственного «я», от всех присутствовавших на празднике. Даже звуки доходили до него в искаженном виде.
— Подойди к краю плато, но не смей пересекать его, — трижды повторил Прэлтон. На правах старшего мужчины он взял на себя неприятную процедуру разговора с отверженным. Белый, как облако, юноша сделал несколько шагов. Они так и остановились на расстоянии вытянутой руки от границы. Каждый со своей стороны.
— Ты знаешь, что тебя ожидает, если ступишь на Лысую гору?
— Я буду считаться проклятым, — прошептали непослушные губы. — Вы меня убьете?
— Как это ни прискорбно, но мы обязаны. Если ты пересечешь черту, изгнание ждет и твоего отца.
— Но я же не могу оставаться здесь вечно?
— Нет, это тоже невозможно. Как только солнце скроется за горизонтом, плато станет частью Лысой горы, а тот, кому отказано в предназначении, не имеет права находиться на ней.
— Что же мне делать? — Испуганный детский взгляд искал поддержки.
— Там, — Прэлтон указал на восток, в сторону пропасти, — нет запретной черты.
Арлангур бросил мимолетный взгляд в указанном направлении.
— Но…
— Другого пути во взрослую жизнь для тебя я не вижу, — перебил его мужчина.
Мечты и устремления юноши развеялись окончательно. Только сейчас до его сознания дошел весь ужас произошедшего. Кто-то там, наверху, перечеркнул не только его честолюбивые планы, но и саму жизнь, оставляя обреченному единственное право — право выбора смерти. Один путь вел к бесславной кончине от рук своих соплеменников, которые иначе поступить не могли, а второй — к самоубийству. Шаг в пропасть формально делал его взрослым человеком, но вся эта взрослая жизнь умещалась в короткое время падения с вершины до подножия Лысой горы — места, где молодые люди встречались с первым счастьем новой жизни. Все, кроме него.