Машина понеслась. Рация на заднем сиденье хрипела, трещала и временами бормотала что-то на одном из местных языков. Мазур перегнулся назад, подхватил ее за бока, понатужился и вышвырнул на дорогу. В иных местах он внимательно слушал бы радиопереговоры — вдруг услышит что-нибудь интересное о себе? — но здешние радисты перекликались на своей тарабарщине, так что рация бесполезна…
Беспокоиться не следовало. Много времени пройдет, прежде чем лишившиеся джипа обормоты смогут внести в свое положение хоть какую-то ясность. Ручаться можно, что любой проезжающий офицер, которому они пожалуются, отмахнется и проскочит мимо — всем некогда, все спешат, бои уже завязались…
— Хреново, — сказала Анка.
— Что?
— Радиатор…
Мазур посмотрел. Стрелка на циферблате древнего фасона и в самом деле находилась достаточно близко к критическому делению — но все же не упиралась в него, пар из радиатора пока что не валил, патриарх автомобилестроения довольно резво катил по проселочной дороге.
Мазур извлек навигатор. Сказал с довольным видом:
— Все больше и больше приближаемся к цивилизации. Вот тут крестиком миссия обозначена, будет километров через двадцать, а там — большая дорога, еще столько же, и въедем в Инкомати.
— Ты таким тоном говоришь, как будто это конец пути…
— Не конец, но все-таки… — сказал Мазур. — Двадцать тысяч населения, железная дорога, гостиницы, бары… Благодать.
Анка бросила на него какой-то странный взгляд — и прибавила газу. Навстречу им промчалась колонна грузовиков — но задерживать джип никто не пытался. И зона боев осталась позади, и белая кожа ездоков служит символом некоторой благонадежности…
— Надо бы сделать привал, — сказала Анка, не отрывая взгляда от дороги. — Одежду выжать окончательно, машине дать отдых, покурить, передохнуть…
— Перетерпим, — сказал Мазур. — Подождем до миссии. Где еще найти приют и отдых усталым путникам, как не в миссии? Документы у нас надежные, лапшу на уши вешаем убедительно…
— Ну что ты такой непонятливый? У меня началось… Прокладку нужно вставить. Не могу я терпеть двадцать верст до миссии.
— А, ну тогда, конечно… — чуть смущенно сказал Мазур, — так бы сразу и сказала…
Она свернула с накатанной колеи, повела машину по буро-зеленому полю к кучке деревьев. Джип раскачивался на ухабах, скрежетал разболтанными сочленениями.
Притормозив в таком месте, чтобы их не было видно с дороги, Анка спрыгнула на землю. Мазур из деликатности отвернулся, чтобы не мешать в столь женском деле. Достал сухую сигарету — как человек с большим опытом бродяжничества, он сложил в герметичную пластиковую коробку запас курева и пару зажигалок.
— Дай-ка мне тоже, — Анка взяла сигарету, присела на широкую кочку, поросшую бурой травой, преспокойно принялась пускать дым.
— А… это?
— Чего?
— Ну, прокладку вставлять? Время поджимает…
— А вот насчет прокладки я тебе наврала, уж извини, — сказала Анка с улыбочкой. — Просто-напросто нужно было поговорить в спокойной обстановке. Никуда не спеша и не прыгая по кочкам. Самое подходящее место…
— О чем говорить?
— О самом что ни на есть насущном, — сказала Анка, зажигая новую сигарету от окурка первой. — Потом времени может и не случиться…
— А что у нас самое насущное?
— Алмазы, друг мой, алмазы. Два кило. Ладно, ты не девочка, Кирюша, да и я тоже. Не будем тянуть кота за яйца и разводить дипломатию. Тебе не кажется, что два кило — очень удобное число? Удобнейшее. Оно так прекрасно делится на два…
— Ах, во-от оно что… — сказал Мазур, не особенно и удивившись, в общем. — Поделить и смыться?
— Хочешь сказать, ты об этом не задумывался? Так-таки и ни разочка?
— Честное слово, в голову не приходило, мне вполне достаточно моей скромной доли.
— А мне вот категорически недостаточно, — сказала Анка. — Я хочу в с ё. Точнее, половину, то есть кило. Обрати внимание: я с тобой играю честно. За все время пути у меня была масса возможностей всадить тебе нож в спину или пулю в затылок. Я этого не сделала…
— Вот спасибо, — сказал Мазур, ухмыляясь.
— Нечего лыбиться! Масса возможностей была раз и навсегда вывести тебя из игры.
..
— Вот спасибо, — сказал Мазур, ухмыляясь.
— Нечего лыбиться! Масса возможностей была раз и навсегда вывести тебя из игры… Скажешь, нет?
— Ну, почему…
— Вот видишь, — сказала Анка, такое впечатление, чуточку упиваясь собственным благородством. — Могла бы тебя прикончить к чертовой матери и забрать все. Но я хочу сыграть честно. Мужик ты неплохой и в качестве напарника весьма полезный.
— Очень мило, — сказал Мазур. — И как ты это себе представляешь?
— Выберемся из этой долбаной страны…
— Как?
— Придумаем, — отрезала Анка. — Времени навалом, мы с тобой люди хваткие, выживать умеем, крови не боимся… Разве нереально смыться потихонечку из страны?
— Вполне реально.
— Вот видишь, — торжествующе сказала Анка. — Мы да не справимся… Я излагаю первые наметки, а ты попробуй раскритиковать… В Инкомати мы толкнем скупщикам пару крупных камешков, и у нас будет достаточно бабок, чтобы добраться отсюда хоть до Австралии. Кинуть нас, двух таких борзых, или прирезать будет трудновато — сами кого хочешь замочим. В Инкомати, как во всяком достаточно крупном городе, тем более африканском, наверняка обретается устоявшийся, структурированный, неслабый криминал, у которого все схвачено. Значит, нетрудно будет раздобыть приличные документы… Изъяны видишь?