Они в л о м и л и с ь в теплую стоячую воду, где в изобилии плавали мясистые толстые листья каких-то местных кувшинок. Ноги вязли в грязи и упругом переплетении корней. Высмотрев впереди нечто вроде островка из перепутанных корневищ, Мазур потащил туда Анку, грудью вспарывая воду, словно крейсер, идущий на полном ходу. Остановился. Воды было по самую шейку. Плюхнув рюкзаки на скопище корней и корявых веток, погрузился по самый рот, прикрыл голову автоматом, искренне жалея, что у «Беретты» нет солидного приклада. Анка, таращась на него глазами размером с серебряный доллар, все же опамятовалась настолько, что сделала то же самое.
Анка, таращась на него глазами размером с серебряный доллар, все же опамятовалась настолько, что сделала то же самое.
Обзор отсюда был никудышный, но не подлежало сомнению, что в деревне продолжался ад кромешный, — с той стороны доносился слитный гул разрывов, сущая канонада. Мины стали ложиться левее, засыпая то место, по которому они совсем недавно улепетывали к болоту, — ага, минометчики переключились на подступы к деревне. То ли заранее наметили цель, то ли у них где-то поблизости разместился толковый корректировщик…
Взи-и-и-и-и-ууу! Надсадный вой ввинтился в воздух совсем рядом, послышался смачный всплеск, а вслед за тем глухой разрыв — огонь перенесли к болоту, вовремя успели, черт… Но на сей раз уже не слышалось свиста осколков, они все до единого увязли в воде.
Новый разрыв, казалось, под боком. Взлетел фонтан взбаламученной воды, Мазура с Анкой накрыло сущим ливнем, они едва проплевались. В лицо швырнуло пригоршню мокрых, ослизлых листьев, стегнуло по щекам кусками веток. Он невольно нырнул, уйдя в воду по самую макушку.
Мины падали там и сям, в опасной близости, Мазур зажмурился — еще прилетит прямо в глаза каким-нибудь суком… Вода вокруг словно бы вскипела, невозможно было сосчитать глухие, басовитые разрывы, превратившие болото в подобие кипящего на костре котелка. Но опасным было бы прямое попадание, а мины все же падали сюда не так обильно, как на сушу. Угнетающе, скверно, душу выматывает, сердце заходится в смертной тоске — но, если не случится прямого попадания, можно перетерпеть…
Уши залило водой, и оттого все окружающие звуки стали диковинно незнакомыми. Он стоял на полусогнутых, старательно прикрывая макушку итальянской трещоткой, время от времени открывал глаза, промаргивался, пытаясь осмотреться, хотя смотреть было особенно и не на что — взбаламученная вода. Среди окружающей какофонии успел подумать, какая будет неприятность, если мина влепит в островочек — разметает алмазы по всему водоему, вот будет сюрреалистическая картинка…
Не вытерпев, протянул руку, стащил рюкзак с островка и прижал его к боку локтем — так оно целее будет, если накроет, то ни перед кем уже не придется отчитываться, почему не уберег бесценный груз…
Канонада понемногу стала стихать. В болото уже не падали мины, а на суше разрывы звучали совсем редко. Намечался конец бомбардировки. У Мазура родились стойкие подозрения, что вскоре наступит следующий этап, логически закономерный: после интенсивной артподготовки войска пойдут в атаку. Вряд ли все это затеяно только ради того, чтобы засыпать минами сотрудничающую с партизанами деревню. Скорее всего, будет полноценная зачистка, прочесывание и прочие прелести контрпартизанских забав. Ну, точно, хотя и оглох наполовину, разобрал вдалеке жужжание вертолета. Вполне может быть, что о скрывающейся в лесу автоколонне власти кое-что прознали — и нет смысла, даже в целях устрашения, высыпать столько мин на убогую деревушку, тут пахнет oперацией помасштабнее…
Он оглянулся. Анка погрузилась по самые ноздри, что твой гиппопотам, лицо у нее было совершенно белое, глаза бессмысленные — ну да, есть потуги на суперменство, а есть в о е н н ы й жизненный опыт, коему у нее взяться было попросту неоткуда. «Ну, учиться никогда не поздно», — злорадно подумал Мазур, прочищая уши указательным пальцем, вытряхивая воду, моргая.
В отдалении раздалось еще несколько разрывов, но он уже определил тренированным ухом, что это последние, массированный обстрел кончился, и парочка самых азартных минометчиков не унялась сразу.
Не раздумывая, не мешкая, он, взбаламучивая воду грудью, добрел до Анки, и, поскольку руки были заняты рюкзаком и автоматом, без церемоний поддал ей «леща» коленом:
— За мной! Бегом! Твою мать! Не рассуждать, живо, бегом, за мной!!!
Очухавшаяся Анка без сопротивления повиновалась.
Они неслись к берегу, напролом, словно пьяный водяной с обкуренной русалкой, оскальзывались, шатались. Оказались наконец на твердой земле, и Мазур распорядился тем же непререкаемым тоном:
— Бегом за мной!
И припустил в лес, словно за ним гнались черти со всего света — не теряя головы, однако, зорко наблюдая за окрестностями, а более всего глядя вперед, чтобы не пропустить ненароком какого-нибудь засевшего в кустах с пулеметом придурка. Самая поганая ситуация: и от партизан запросто можно получить пулю, и правительственные войска в таких случаях сначала палят взахлеб по любой движущейся цели, а потом задают вопросы и присматриваются — увы, сие нам прекрасно известно на собственном опыте, полученном в том числе и в этих примерно местах, разве что километров на сотню севернее… Как писали классики — поди доказывай потом, что шлепнули тебя незаконно…