Стрекот на пределе слышимости усилился, над лесом по ту сторону реки поднялся армейский вертолет и, накренившись, помчался над рекой в ту сторону, куда уплыла брошенная лодка. Три фигурки вскоре скрылись из виду, да и вертолет больше не показывался.
«А собственно, почему они должны непременно связать лодку с н а м и? — подумал Мазур. — Даже если они наткнулись на португальца и моментально его разговорили, еще не факт, что лодку свяжут с нами… Или это я просто себя убаюкиваю?»
Время шло. Решившись, он встал на ноги и распорядился:
— Бежим в темпе…
Отчаянными перебежками они неслись по редколесью, гора впереди становилась все выше, а лес густел. Что сквернее, позади то и дело слышался комариный гул вертолета — и, кажется, не одного. Вот прицепились…
Среди леса вдруг обнаружилась утоптанная тропа, то ли исхоженная стремившимися к водопою животными, то ли людьми проложенная. Скорее уж последнее — в нескольких местах тропу явно пытались благоустраивать, кто-то давненько тому обрубил пангой выступавшие поперек сучья, глубокие ямы засыпал ветками и валежником. Даже если тропу первоначально проделали звери, человек о ней заботился вплоть до самого последнего времени, это сразу чувствовалось…
Мазур остановился. Справа, у самой тропинки, возвышалось в человеческий рост довольно-таки уродливое изваяние. Когда-то, довольно давно, дерево в пару обхватов старательно срубили на высоте человеческой макушки — именно что давно, именно что старательно, вокруг не видно ни щепок, ни прочих остатков, даже срубленный ствол куда-то подевался.
А то, что осталось, неведомый мастер (не гений, но старательный) превратил в изображение чудища, имевшего некоторое сходство с крокодилом. Лап, правда, было целых восемь, а крокодилья башка украшена чем-то вроде вислых, как у спаниеля, ушей. С первого взгляда ясно: работали с величайшим усердием. Скульптура успела потемнеть, ее не один год поливали дожди и ветер.
У подножия лежала всякая всячина — бананы, почти свежие и напрочь сгнившие, мелкие косточки, вроде бы птичьи, лоскутки материи, набухшие от влаги сигареты и прочая дребедень, среди которой Мазур разглядел нестреляный патрон, как две капли воды похожий на те, что лежали в рюкзаке да Сильва, чистенький, без единого пятнышка ржавчины — надо полагать, португалец на всякий случай отметился у местного тотема…
— Очень мило, — сказала Анка. — Шаманизм в чистом виде… А если тут какие-нибудь сюрпризы? Яма с копьями на дне, что-то похожее?
— Черт его знает, — сказал Мазур, — осторожнее будем…
Двинувшись далее, они старались обходить стороной засыпанные ветками неровности, зорко присматриваясь к тропинке там, где она проходила по голой скале — бывают такие растяжки, не к чеке гранаты присобаченные, а обрушивающие на голову чурбан, кусок дерева, утыканный заостренными колышками, либо спускающий тетиву с отравленной стрелой…
И снова, снова, снова то и дело в отдалении возникал стрекот вертолетных винтов — погоня, судя по всему, прочно обосновалась в этом районе, как будто медом намазано. Очень походило на то, как если бы сжималось кольцо…
А потом открылась обширная поляна. Впереди темным провалом размером с тоннель метро зиял вход в пещеру, вокруг, по периметру поляны, красовались с дюжину тотемы — где вытесанное из обрубка ствола восьмилапое чудище в человеческий рост, где просто освобожденный от коры чурбан с выжженными нам непонятными рожами, где некие абстрактные скульптуры, неизвестно что символизировавшие. Среди этого разнообразия Мазур с некоторым удивлением высмотрел деревянное распятие, вырезанное опять-таки с немалым тщанием, но очень уж в африканском стиле — хотя это, конечно, Христос, тут и сомневаться нечего.
Вертолеты крутились где-то вовсе уж близко. Сделав несколько шагов к центру поляны, Мазур увидел, как колыхнулся полог, сплетенный из банановых листьев. Только теперь рассмотрел нечто вроде куполообразной хижины рядом с распятием, втиснувшейся меж двумя толстенными низкими деревьями.
Анка встала рядом с Мазуром. Из-за полога показался пожилой негр, вроде бы фусу, в чистых шортах цвета хаки и просторной короткой накидке-булу, в черно-желто-белую зигзагообразную полоску. Оружия у него в руках не наблюдалось. Попыхивая гнутой черной трубочкой (в точности как у Мозеса Мванги), он воззрился на пришельцев с философским бесстрастием азиатской каменной бабы, спокойный, как удав.
— Автомат опусти, — шепотом посоветовал Мазур Анке. — Еще обидится, ворон здешних мест…
Ему крайне не нравился звук вертолета — судя по шуму, вертолет приземлился где-то не так уж далеко, а неподалеку кружили еще два. Высаживают поисковую группу?
Мазур решился. Времени не было на дипломатические церемонии.
— Здравствуйте, — сказал он. — Не вы ли будете Нката, Драконий Король?
Бесстрастный негр кивнул. Не вынимая трубочки изо рта, поинтересовался:
— Беглецы? Грабители? Туристы? — он присмотрелся. — Нет, туристы обычно ходят с кинокамерами, а не автоматами…
— Беглецы, — сказал Мазур.
— А это не вас ли ищут?
— Кажется, — сказал Мазур, — вероятнее всего.
— Нет, туристы обычно ходят с кинокамерами, а не автоматами…