Почти сразу же подбежала Анка, пылавшая охотничьим азартом.
— Вот такой я гриб нашел, — сказал Мазур.
— Поганенький он какой-то, — сделала вывод Анка, критически обозрев пленного, — недокормленный.
Мазур, убедившись, что в окрестностях больше никого нет, присмотрелся к добыче внимательнее. Трофей так и лежал навзничь, таращась на Мазура со вполне понятным испугом. Что интересно, мокрый по пояс и даже выше — река совсем рядом, уж не переправлялся ли с того берега на каком-нибудь подручном средстве? Черный, как грач, на англосакса что-то не похож.
Посредственный ремингтоновский карабин не первой молодости, на поясе, в деревянных ножнах — панга, местное мачете. Тут же валялся и рюкзачок, который Мазур тут же подхватил с земли: вещи многое способны рассказать о своем владельце, тем более в подобных местах…
Кусок жареного мяса в грязной тряпке, пластиковая коробочка с неким подобием аптечки, старый компас, патроны к карабину, совсем немного, жестяная кружка, перочинный нож. И еще — тяжелый мешочек, опять-таки из замызганной ткани.
Развязав его (пленный дернулся, вращая глазами), Мазур присвистнул, понимающе покачал головой. Пригоршня кристаллов розового топаза — не столь уж драгоценный камень, но все же ценится, кое-какую денежку выручить можно. Здесь примерно тысячи на две долларов — для Мазура с его сумкой, конечно, семечки, а для человека бедного и непритязательного чуть ли не состояние. Топазы, конечно же, добыты незаконно — на них, как и на все прочие самоцветы, монополию держит государство, «нелегалку» гребут либо партизаны, либо такие вот одиночки, шарахающиеся от каждого куста…
Все еще усмехаясь — ничего интересного, в общем, — Мазур сложил все назад в рюкзак, обернулся к пленному и осведомился:
— По-английски понимаешь?
— Ну да, — настороженно отозвался тот.
— Последняя фамилия?
После короткого колебания пленник сказал:
— Да Сильва…
На португальца он, в принципе, походил, да и акцент примерно соответствовал. Очень может оказаться, и не врал. А вот на подставу не походил категорически — немалое время нужно, чтобы отрастить такую щетину, привести вещи и одежду в состояние такой замызганности…
Мазур присел рядом, упираясь прикладом автомата в траву. Задушевно спросил:
— Значит, топазы копаем без государственной лицензии? Что-то я лицензии не нашел в вашем, старина, багаже, как, впрочем, и других документов…
— Начальник! — истово воскликнул пленник. — Камешки я купил…
— У хромого фусу в синей рубашке, под пятой пальмой справа? — понимающе кивнул Мазур. — А документы… попробую за тебя догадаться. В речке утопил, когда переправлялся на бревнышке? Крокодил тебе собирался ногу оттяпать или еще чего-нибудь, вот ты его сгоряча бумажником по роже и стукнул… а он бумажник тут же заглотал, справедливо полагая, что это лучше, чем ничего?
Судя по заискивающе-хитрой усмешке, примерно что-то в этом роде да Сильва и собирался огласить.
— А можно спросить… — осторожненько начал помянутый, — какая меня контора сгребла и на каком основании?
Мазур посмотрел на них с Анкой глазами постороннего человека: ни единого опознавательного знака на полувоенной одежде, которую может носить кто угодно, в том числе нелегальные старатели и легальные туристы. Итальянские автоматы в этой стране в качестве табельного оружия ни одна контора не использует.
Итальянские автоматы в этой стране в качестве табельного оружия ни одна контора не использует. Сдается, пронырливый субъект, расставшись с первым испугом, начал думать, взвешивать, прикидывать…
— Ага, — сказал Мазур. — Тебе, значит, непременно нужно основание? Ордера с печатями? Ну, если тебе что-то не нравится в моем непринужденном, почти дружеском стиле обращения, обратись к ближайшему адвокату или к уполномоченному по правам человека. В здешних местах они кишмя кишат…
— Да я просто… Может, можно договориться… Вы, по-моему, люди приличные и не бедные, неужели станете отнимать у бедняка его жалкие гроши? Из-за горсти стекляшек возьмете грех на душу?
— А в нас кто целился?
— Да не целился я в вас, — заныл пленный (что, в общем, было правдой), — увидел издали и спрятался, в этих местах по лесам шляется самый непонятный народ… Тем более…
— Что — тем более? — мгновенно ухватился Мазур за его обмолвку.
— Там, за речкой, шныряют какие-то обормоты. Вертолеты, автоматы, мундиры от эмблем отвисают…
«Ага, — подумал Мазур. — Они нас опередили в приступе служебного рвения, преувеличили нашу скорость передвижения… Это, конечно, погоня, кому там еще быть?»
— Кого ищут? — спросил он внешне равнодушно.
— Я что, буду подходить и спрашивать? — огрызнулся да Сильва. — С нелегальными камнями за спиной? Уж явно не меня, станут из-за такой пустяковины гнать какой-то крутой спецназ… Я от них спрятался — попадешь под горячую руку, навесят и твои грехи, и все, что заблагорассудится. Очень уж они суетились, попадись таким… Я, конечно, не делаю обобщений и поспешных выводов, но тут человек опытный всякое думать начнет…
И он уставился на Мазура с робким вызовом. Намекал недвусмысленно.
— Слушай, бедный человек, — сказал Мазур, — а ты не боишься, что я тебя сейчас отправлю в те благословенные верхние миры, где ручьи вместо воды текут банановым пивом, все бабы — девственницы, а Великий Инкози сам пасет по лугам тучных коров?