Мазур орлиным взором окинул помещение, окончательно проясняя для себя ситуацию.
Совершеннейшее благолепие, тишина и симметрия. За наглухо задернутыми шторами не слышно шума, голосов, шевеления, там ничего не заметили. Анка стоит с пистолетом наготове, тот, что ее караулил, признаков жизни уже не подает, не говоря уж о том, которому она добавила третий глаз ясновидения, чакру прочистила.
Фестиваль «Славянский базар» закончился. Можно опускать флаг, наливать напоследок по граненому притомившимся баянистам, одним словом, заканчивать как торжественную часть, так и народные гулянья.
Вполне культурно получилось. Финита.
Глава шестая
Ходы кривые роет подводный умный крот…
Еще раз окинув взглядом место действия и убедившись, что одержана полная и окончательная победа, Мазур вразвалочку подошел к остолбеневшему капитану, ухмыляясь, поправил ему фуражку, чтобы сидела на голове соответственно советским правилам, задушевно спросил:
— Тяжело на душе?
Капитан машинально закивал, косясь через плечо Мазура на раскованную красотку в алом бикини, — она, дружески ухмыляясь растерянному полицаю, поигрывала черным пистолетом с длинным глушителем с таким видом, словно собиралась сию же минуту присовокупить свежего покойничка к уже имевшимся.
— Не обращайте внимания, — сказал Мазур. — Она — добрая, душевная девочка и не привыкла убивать без приказа. А приказа я ей пока что не давал. Ну что же, дружище, будем выслушивать нотации? Поняли теперь, что быть коррупционером порой — чревато? Оборачивается крупными неприятностями. Вы-то полагали, что наняты для оказывания мелких услуг, а обернулось все соучастием в террористическом акте. Не сомневаюсь, что ваше правительство не прочь по мелочам напакостить Ньянгатале, как и она вам, — но покушение на президента соседней страны с помощью крылатых ракет, это уж чересчур… Вы примерно представляете, что с вами будет, если я вас сдам контрразведке? Там же тоже живые люди сидят, всем хочется выдвинуться и выслужиться. А тут и не нужно изощряться — вот он, коррумпированный сообщник международных террористов, с поличным взят…
Судя по лицу капитана, он прекрасно представлял себе свою печальную участь и не питал иллюзий касаемо гуманизма здешних особистов и их белоснежной пушистости.
— Но если подумать… — сказал Мазур. — Ведь лично вы мне ничего плохого не сделали вроде бы?
— Господин…
— Адмирал, — небрежно сказал Мазур.
— Господин адмирал, можете мне поверить, я и не подозревал, что все настолько… Я полагал попросту…
— Ну да, мелкие услуги, — кивнул Мазур. — Семья большая, богатых родственников нет, связей нет… дело житейское, где ж тут не подработать? — Он оглянулся на недвижимого Стробача. — Участвовали в зверской расправе над беднягой журналистом?
— Ну что ты, господин адмирал! Я и не знал, что они собираются поступить с ним так… Меня заверили, что с ним собираются просто побеседовать…
— Но выслеживали-то его с помощью ваших людей?
Капитан уставился в пол.
— Еще и соучастие в убийстве иностранного журналиста, — соболезнующе покачав головой, сказал Мазур.
— Я вообще не присутствовал при беседе…
— Верю, — сказал Мазур. — К чему вашим нанимателям вас было посвящать в детали? В том, что он мертв, я, конечно, не сомневаюсь — если уж человеку во время допроса беззастенчиво отрезают уши, его явно не собираются оставлять в живых… Ладно. Будем искупать вину?
— Все, что хотите…
— Да я немногого хочу, собственно, — задумчиво сказал Мазур. — Вы сейчас отошлете ваших людей… Сколько у вас машин?
— Три.
— Вот пусть на двух ваши ребятки и убираются к месту постоянной дислокации. А мы с вами мирно уедем отсюда на третьей. И я постараюсь все забыть, потому что вы, откровенно говоря, мне абсолютно не нужны. Вы — здешний, пусть с вами здешние власти самостоятельно и разбираются. У меня своя задача, и в функции мои не входит помогать поискам коррупционеров… Ну как, похож я на филантропа и благодетеля?
— Господин адмирал, я вам буду несказанно благодарен…
— Не сомневаюсь, — хмуро сказал Мазур. — Везунчик вы этакий, дешево отделаетесь. Я вас даже вербовать не буду — на кой черт вы мне нужны… Ну, пора собираться.
Он присел на корточки над Стробачем, приложил пальцы к сонной артерии, послушал пульс. Задумчиво наморщил лоб. Пан Тимош был живехонек, хотя и пребывал в состоянии глубокого обморока. Из чистой педантичности следовало бы его добить, но у Мазура не было приказа зачищать все при уходе особо тщательно — да и надобности такой не имелось. В нем шевельнулось что-то, отдаленно напоминавшее сентиментальность — отдаленно, очень отдаленно. Черноморские базы, империя, еще не канувшая в небытие… В конце концов, этот сукин кот уже совершенно не опасен…
— Ну, пошли, — распорядился он. — Держитесь с нами, как с лучшими друзьями, иначе смотрите у меня… Своим соврете потом что-нибудь убедительное… а в общем, и необходимости такой нет, я думаю? Чем меньше знают подчиненные, тем спокойнее…
* * *
…Худощавый абориген с умной, плутовской физиономией посмотрел на солнышко сквозь зеленую бумажку с портретом благообразного штатовского президента, убедившись, должно быть, в ее подлинности, скатал в трубочку, сунул в карман потрепанных джинсов, повторил опасливо: