— Слушайте, незнакомец… — отозвался да Сильва настороженно и грустно, — что я вам такого сделал? Шагал себе по лесу, стремясь побыстрее высохнуть и добраться до тех мест, где можно сесть на взаправдашний стул и заказать настоящее виски… Вы вроде бы люди благополучные и серьезные, неужели будете обижать жалкого бродягу? Я, например, честно предупредил, что впереди, за рекой, весь прошлый день шныряли какие-то лоботрясы с вертолетами и пулеметами… Отпустили бы вы меня, я бы пошел своей дорогой и забыл о вас начисто…
В нем так забавно мешался испуг с развязностью бывалого бродяги, что Мазур поневоле ухмыльнулся. Спросил:
— А где прятался?
— Местечко надежное, рекомендую, — заторопился да Сильва. — В двух километрах от реки, почти по прямой отсюда, торчит гора, она там одна такая, издали видно — вершина раздвоенная, как рыбий хвост. В горе есть пещера, а возле пещеры живет Нката, Драконий Король. Этакий отшельник, знаете ли. Вся округа его уважает, — а он, если что, всегда готов безобидного человека спрятать…
— Вроде тебя, что ли? — усмехнулся Мазур.
— То-то и оно, — серьезно сказал да Сильва. — У него, знаете ли, своя жизненная философия и твердые принципы. Политических прячет, только попроси. И к а м е н щ и к о в тоже, вроде меня.
И к а м е н щ и к о в тоже, вроде меня. Философия такая. То, что лежит в земле, принадлежит всем сразу, а потому, если я возьму свою долю — или украду у кого-то, — это будет словно бы и не кража, а перемещение плодов земных недр среди людей. Ворами он считает только тех, кто крадет у других нечто, собственными человеческими руками сделанное… Философия у человека такая. Принципы. Сдвинутый, конечно, но убежище у него надежнейшее, в жизни никого там не замели…
Философия и принципы неизвестного отшельника Мазура как нельзя лучше устраивали — в данной конкретной ситуации ничего лучшего и желать не надо… Он переглянулся с Анкой. Та пожала плечами:
— Да отпусти ты его, пусть катится…
— Поблагодари даму, обормот, — сказал Мазур беззлобно. — Да нет, погоди минутку, я меры приму… Чтобы не шарахнул в спину.
— Господин мой! — возмущенно воскликнул пленник, пытаясь принять горделивую позу, насколько это возможно для человека, лежащего навзничь в траве под прицелом автомата. — Идальго из рода да Сильва никогда не опускались до выстрелов или ударов в спину!
— Охотно верю, — проворчал Мазур. — Но береженого Бог бережет…
Он разрядил карабин, не забыв патрон из ствола, ссыпал патроны в тряпицу, завязал ее потуже, упрятал на самое дно рюкзака, а рюкзак забросил на дерево, где он и повис на суку метрах в десяти от земли.
— Пессимист вы, сеньор, — грустно сказал да Сильва, — не верите слову благородного человека, всюду подвох ищете…
Выпрямившись, Мазур ответил философически:
— Знаете, старина, предпочитаю оставаться живым пессимистом, нежели мертвым оптимистом. Ничего, вы не старик и не калека, быстренько достанете пожитки… и моментально забудете, что мы с вами имели честь познакомиться.
— Уже забыл, сударь!
— Вот и прекрасно, — сказал Мазур. — Всего наилучшего…
Он кивнул Анке, и они быстрым шагом покинули место действия — со всеми предосторожностями, конечно, оказавшись вне поля зрения случайного знакомого, резко рванули вбок, отклонились вправо от своего прежнего маршрута метров на триста.
— Это не подстава, — задумчиво сказала Анка.
— Ты мои мысли читаешь, — сказал Мазур. — Кто б ее, столь совершенную, сумел соорудить… И потом, знай кто-то, где мы в данный момент пребываем, нас радостно и весело сгребли бы без затей, а не в подставы принялись играть. Знаешь, что мне больше всего нравится? Упоминание о надежнейшем убежище в пещере, которым владеет человек с довольно оригинальной жизненной философией, которая форменным образом на нас шита…
— Думаешь…
— Ну конечно, — сказал Мазур. — Эта орава на том берегу, руку даю на отсечение, ищет именно нас. Какие тут, к лешему, совпадения? А за рекой — обширные безлесные пространства, мечта вертолетчика… Тут любому убежищу будешь рад.
— Река — скоро?
— Вот-вот увидим, — сказал Мазур, включив прибор. — Мы, собственно, уже в двух шагах.
Так оно и оказалось — через несколько минут энергичной ходьбы деревья стали редеть и меж ними проглянуло нечто желто-буро-зеленоватого цвета. Вскоре лес кончился совершенно, Мазур с Анкой метров триста прошагали по открытому пространству и оказались на кромке высокого обрыва, над величественной рекой.
Впрочем, все величие заключалось разве что в размерах — река простиралась в ширину на добрый километр.
А вот цвет воды оказался довольно неприглядный, тот самый желто-буро-зеленоватый, что виднелся издали сквозь деревья. Река вздулась после обильных дождей, несла глину, песок, что-то там еще, благородству красок отнюдь не способствовавшее.
На том берегу торчали из мутной воды верхушки пальм. Левее, посреди реки, качались на поверхности три округлых, темных, довольно больших предмета — бегемоты. Все это было бы еще ничего, но вот справа Мазур к великому своему неудовольствию усмотрел сразу три чешуйчатых тела, не лишенных некоторого изящества. Ожившие детские стишки: в Африке большие злые крокодилы…