— Это комплимент. — И повернулся к советнику. — Виктор, отомри. Ничего сверхъестественного не произошло.
— Да вижу я уже, — облегченно проворчал советник, опуская меч. — Только эта ведьма меня точно заикой оставит. А если этот хвостатый болтун окажется такой же язвой, я повешусь.
— Тогда можешь присматривать себе деревце покрепче. — Я с вызовом скрестила руки на груди. — Сенька почти полная моя копия.
Виктор пробубнил что-то нечленораздельное себе под нос (подозреваю, что и не совсем цензурное), подхватил котелок и, бросая косые взгляды в нашу сторону, отправился за водой. Кашей занялся костром.
И ни тени удивления у обоих по поводу говорящего животного. У них что, это нормальным считается? Тем лучше.
— Как ты здесь оказался? — спросила я у Сеньки, подхватывая его на руки и усаживаясь на поваленное дерево.
— Как, как, — пробубнил тот, подозрительно косясь на Кащея. — За тобой от самого замка следил. Ты же как бешеная фурия вчера вылетела, да еще эти стражники, будь им неладно, в тебя стрелять начали, да еще и ранили… Я — за тобой, да разве на своих четырех я за лошадью угонюсь? Вот только ночью и добрался до вас.
— Так ты все время рядом был? — окончательно растрогалась я.
— А ты думала, я тебя в беде брошу? — обиделся кот. — Я же твой друг.
Я снова чмокнула Сеньку в нос и нежно прижала к себе. Как хорошо, что у меня есть пусть и маленький, но такой замечательный и верный друг.
— Просто замечательно, — медленно проговорил Кащей, усаживаясь на бревно напротив с самым королевским видом. — Алена, ты не перестаешь меня удивлять. Сначала метла, потом русалка, мою защиту ты сломала без труда, теперь еще и кот, который умеет не только просто разговаривать (при желании можно и улитку научить ругаться), но еще и неплохо соображать. Какие еще сюрпризы нас ожидают в ближайшем будущем?
Он смотрел на меня удивленно и с некоторой долей иронии. Смешно ему? Ну ничего, я тоже успею посмеяться в свое время. И пусть потом не обижается.
— А что ты еще хочешь получить? — как можно спокойнее поинтересовалась я.
— Лично я ничего, — он пожал плечами. — Просто любопытно, на что еще способна столь неординарная личность, как ты.
— На многое, — ответил за меня Сенька. — И попрошу Алену мою не обижать.
— А ее никто и не обижает. — Глаза Кащея неожиданно стали серьезными. — По крайней мере здесь, в Трехгории.
— Я знаю, — пробурчал Сенька.
— Откуда? — Князь встал и направился к нам.
— А что я зря столько времени под стенами замка торчал? — Сенька пугаться не собирался, а если и испугался, то виду не подал.
— Откуда? — Князь встал и направился к нам.
— А что я зря столько времени под стенами замка торчал? — Сенька пугаться не собирался, а если и испугался, то виду не подал. — У меня уши и глаза есть, между прочим.
Александр как-то странно улыбнулся и, не утерпев, почесал Сеньку за ухом.
— Надеюсь, ты умеешь делать правильные выводы из услышанного и увиденного, как и твоя сестренка.
Мы с Сенькой оторопели, но князь сделал вид, что не заметил наших недоуменно хлопающих глазок.
Выехали мы сразу после наскоро приготовленного Виктором завтрака. Конечно, до княжеского повара ему далеко, но все лучше, чем если бы это нехитрое занятие поручили мне. Я хоть и отношусь к женской половине человечества, но приготовление пищи мне можно доверить только в том случае, когда появляется острая необходимость избавиться от ненужных продуктов. А в связи с тем, что таковых у нас не было, рисковать никто не стал. Сенька, правда, вежливо отказался и от советниковой стряпни, сославшись на то, что у него до сих пор изжога от моего последнего варева и он предпочитает нормальную свежую пищу. Какую именно, уточнять не стали. Ради Виктора. А то этот впечатлительный товарищ нас может в отместку и без обеда оставить. С него станется.
Сенька устроился в седле впереди меня и, свернувшись калачиком, мирно посапывал. Устал, бедненький, столько за мной бегать. Да и напереживался тоже достаточно. Пусть поспит. Я погладила его по спинке, но кот даже не шелохнулся. Точно уснул.
Виктор ускакал немного вперед, проверить дорогу, и мы с князем ехали, можно сказать, вдвоем. Дрыхнущий без задних лап кот не считался.
— Как твоя рука? — поинтересовался Александр.
Ну надо же, вспомнил! Отвалилась давно, а вместо нее лапа еловая торчит, не заметил?
— Нормально, — как можно равнодушнее ответила я, пошевелив вышеозначенной конечностью. — Не болит почти, если ты это хотел узнать.
Я все еще на него злилась, и за то, что он запер меня в замке, и за утреннюю фривольность, хотя последняя почему-то вызвала у меня какие-то противоречивые чувства.
— Злишься на меня? — не столько спросил, сколько подтвердил он.
— Нет, ну что ты, — мило оскалилась я. — Я просто в восторге.
Еще парочку раз ты меня закроешь где-нибудь, потом из меня сделают настоящего дикобраза с иглами в виде стрел, и мое счастье можно будет считать полным! Ерунда, что посмертно.
— Извини за то, что обозвал тебя дурой, — повинился князь, изображая на лице самое искреннее раскаяние.
А я думала, что он и забыл уже. Смотри-ка, оказывается, нет. Интересно, из этого можно сделать вывод, что данное ругательство не входит в его основной лексический запас и не является общей характеристикой всего женского рода?