Час бешеной скачки немного успокоил нервы и остудил мой пыл. Погони за собой я не чувствовала. Даже если она и была, то сейчас безнадежно отстала.
Я пустила лошадь легкой рысью, чтобы не загнать раньше времени. Рана перестала кровоточить, но доставляла кучу болевых ощущений, достаточно терпимых, так что может и подождать. Пришлось немного заговорить боль, чтобы не останавливаться.
Теперь не мешало сориентироваться в пространстве и во времени. Направление я выбрала верное, карта до сих пор ясно стояла у меня перед глазами. Хорошо бы еще точно знать, какой дорогой они поехали, но меня уже вело внезапно проснувшееся чутье. Будем надеяться, что оно не поступит со мной самым предательским образом и не подведет. А вот со временем у меня напряженка получается. Я отстала часа на три как минимум, но до заката я должна их догнать, если с пути не собьюсь, конечно. К тому же вряд ли они летят во весь дух, им тоже отдохнуть надо, поесть там. Да и моего преследования они точно не ожидают.
Дав лошади немного отдохнуть, я снова пустилась в погоню, не забывая подготавливать гневную речь и ругать князя на чем белый свет стоит. Это помогало не расслабляться и меньше ощущать боль в предплечье.
Сумерки уже начали окутывать меня, когда я, вконец обессилевшая и голодная, как волк после зимней диеты, начала склоняться к мысли, что с дороги я все-таки сбилась. Хорошего настроения это, естественно, не прибавило. Разозлившись на саму себя (правда, не понимая за что), я спешилась и позволила затекшим ногам и спине почувствовать прелесть движения. От долгой скачки у меня болело все, я устала до чертиков, и жутко хотелось есть.
От долгой скачки у меня болело все, я устала до чертиков, и жутко хотелось есть. Да и раненое предплечье все сильнее давало о себе знать. Угораздило же так нарваться!
Подыскивая место для ночлега, я вдруг увидела в просвете между деревьями струящийся дымок. Его доносил до меня слабый вечерний ветер, размазывая по стволам деревьев и цепляя на кусты. Дымок не мог быть не чем иным, как результатом разожженного костра. А где костер, там и люди. А где люди, там еда. Неужели мои поиски увенчались наконец-то успехом? Хотя кто знает, на чей огонек я сейчас загляну.
Намотав на правое запястье повод, я потянула лошадь в сторону предполагаемой поляны. Под ногами мягко пружинил мох, скрадывая звук наших шагов. Уже хорошо. Как-то не хотелось бы подкрадываться, топая на весь лес. Да и сторона подветренная, другие лошади нас не учуят.
Еще издалека я поняла, что не ошиблась в своих предположениях.
Сидят, голубчики! У костра греются! Ужин готовят! Без меня! Ну-ну!
И я решительно направилась к поляне. При виде князя и советника у меня на душе немного полегчало, я все-таки догнала их, успела, но тем не менее с каждым шагом нарастала злость. И чем ближе я к ним подходила, тем жестче и холоднее становился мой взгляд. Мужчины меня не видели, тихо беседуя между собой, пока я не вышла на поляну и под копытом коня не хрустнула сухая ветка.
Оба резко вскочили с поваленных деревьев, на которых сидели. В руке Кащея уже поблескивал меч, Виктор вскинул арбалет. Мгновенно, молниеносно. Я даже не успела заметить их движений. И все это оружие было направлено в мою сторону.
Я остановилась и очень пожалела, что не имею хвоста, как у кошки. Меня всегда поражала способность этих удивительных животных выражать свое раздражение с помощью такого нехитрого приспособления. Прижать голову, выгнуть спину, растопорщить усы и замереть. И только хвост с силой хлещет по бокам, недвусмысленно давая понять, что кошка не просто зла — она в бешенстве. У меня даже копчик зачесался — настолько сильным было желание дать понять этим излишне самоуверенным нахалам всю силу моего раздражения.
Однако хмурый, слегка прищуренный взгляд из-под бровей, немного наклоненная вперед голова, растрепанный и напряженный вид, рваная, в бурых потеках куртка тоже неплохо подошли для данной ситуации.
— Что, не ждали? — мрачно спросила я, одергивая потянувшуюся к привязанным жеребцам на другой стороне поляны лошадь.
— Алена?! — опешил Кашей. — Что ты здесь делаешь?!
— Гуляю, — рыкнула я.
Более глупого вопроса он придумать, конечно, не мог.
Виктор опустил арбалет и недоуменно переглянулся с Александром. Им потребовалась целая минута на осознание того факта, что я не плод больного воображения, но реальность их тоже не особо воодушевила.
— Какого лешего, Алена?.. — Князь с такой силой вогнал меч в ножны, что они жалобно тренькнули, требуя пощады. — Как тебе удалось выбраться из замка?!
— Не поверишь, через ворота, — съерничала я.
Мы смотрели друг на друга как два петуха перед дракой (только я уже далеко не перед первой и бравым видом похвастаться не могла). Воздух накалился до предела, эффектная пауза излишне затягивалась.
— Да ладно, пусть остается, — неожиданно спокойно заявил Виктор, тем самым несколько разряжая обстановку (дипломат, ничего не скажешь), и со свойственным только ему одному сарказмом добавил: — Может, ее волки ночью поглодают. Если позарятся.
— Если вы меня сейчас же не накормите, то я сама тебя ночью поглодаю, — кровожадно пообещала я советнику.
Если позарятся.
— Если вы меня сейчас же не накормите, то я сама тебя ночью поглодаю, — кровожадно пообещала я советнику.