Князь терпеливо дожидался того момента, когда я окончательно приду в себя и смогу адекватно реагировать на внешние раздражители.
— Алена, неужели ты еще не поняла, что я тоже люблю тебя? — тихо и совершенно серьезно сказал он. — Что мне никто больше не нужен? Ты дала мне понять, что есть люди, которые не поддаются пустым слухам и наговорам, а верят только поступкам и делам. И я никого не хочу видеть рядом с собой, кроме тебя. Только ты мне нужна, такая, какая есть. Я люблю, когда ты ехидно улыбаешься, когда ты вредничаешь, даже когда злишься. Я знаю, что ты тоже любишь меня и чисто из вредности можешь сказать «нет», но дай своей вредности на сегодня выходной, хорошо?
Его голос обволакивал меня и зачаровывал. Я уже не могла сопротивляться, меня полностью нейтрализовали. Я потрясенно смотрела на него, боясь поверить тому, что сейчас говорили наши сердца, но им не было никакого дела до происков двух ненормальных разумов.
— Я хотел сделать тебе предложение завтра и немного по-другому, но в силу некоторых… — он заправил мне за ухо выбившуюся мокрую прядку, — непредвиденных обстоятельств делаю это сейчас. Раньше было нельзя: делать девушке предложение накануне чужой свадьбы — плохая примета.
— Ты плюешь на законы, а веришь в приметы? — потрясение спросила я.
— Законы придумываю люди, — усмехнулся он. — А приметы — это душа природы. Я не хочу, чтобы высшие силы встали между нами.
Неужели он любит меня? Такую бестолковую и вредную? Со всеми моими наворотами и прибабахами? Боже мой, неужели это правда? А ведь правда, я чувствую. И уже ничего не могу с собой сделать. Я без него умру.
— А как же та красавица, с которой ты сегодня весь день ворковал? — Меня еще не отпускало чувство нереальности.
— Карина? — Александр улыбнулся и чмокнул меня в нос.
— Глупая, она жена министра сельского хозяйства Бемирании и разбирается во многих вопросах чуть ли не лучше своего мужа. Я обсуждал с ней улучшение племенной линии в овцеводстве.
Я почувствовала себя ужасно глупо. К баранам приревновала.
— Алена, ну скажи уже «да», — раздался сбоку нетерпеливый Сенькин голос.
— Исчезни! — рявкнули мы на него оба, и кот поспешно ретировался под кровать, бубня что-то про чокнутых придурков, которым мозги вправить некому.
Мы снова повернулись друг к другу. Александр немного ослабил хватку, выпуская меня на относительную свободу, но мы тут же чуть не навернулись, поскользнувшись на мокром полу. Вот всегда со мной так! Кому еще может признаться в любви в полуразрушенной комнате промокший до нитки Кашей Бессмертный, стоя чуть ли не по колено в воде? Ага, никому. И то, что весь этот кавардак дело моих рук, кажется, никого совершенно не смущает.
Сейчас для меня существовали только его глаза, такие выразительные и ласковые. В них было столько нежности и любви… Что же он со мной делает, изверг?
— Я люблю тебя, — нежно гладя меня по мокрым волосам, прошептал князь. — Ты выйдешь за меня замуж?
Такой психической атаки я выдержать уже не смогла.
— Да! — сдавленно пискнула я и зажмурилась, не в силах справиться с обрушившимся на меня счастьем. — Только крестиком вышивать…
Последние слова договорить мне не дали — выдвигать условия и целоваться одновременно оказалось не под силу даже мне. Мои руки, уже не спрашивая хозяйского согласия, обхватили его за шею. Единственное, что я поняла, — мои условия несколько устарели, крестиком вышивать мне все-таки придется научиться. Если только он сильно попросит. Очень сильно попросит.
Когда я открыла глаза, то была безмерно удивлена, что земля осталась внизу, а небо — наверху, как им и положено быть. Мне казалось, что все уже давно перемешалось, и кроме нас нет больше ничего.
Я снова посмотрела в его глаза… И зачем я это сделала? Они были такие… В общем, все! Мне точно хана! У нас теперь одно психическое заболевание на двоих. Но это уже радует, есть хоть на кого свалить весь груз ответственности по крайней мере.
— Что здесь происхо… — в комнату ворвался Виктор, да так и застыл с открытым ртом, уставившись на нас.
Следом за ним влетели не менее встревоженные молодожены. Магистр Велимир и несколько припозднившихся с отъездом гостей скромно остались в коридоре.
— Спасите! — бросился к ним из-под кровати мокрый Сенька. — Они меня чуть не угробили со своей любовью!
Я дернулась было в сторону, но князь удержал меня и не дал позорно сбежать с места «преступления», где нас застигли с поличным поцелуем. Он еще и притянул меня к себе, чтобы у собравшихся не возникло мысли, что мы тут украшением интерьера занимаемся.
— Интересно, и чей поцелуй обладает столь разрушительной силой? — рассеянно оглядывая «место побоища», полюбопытствовал советник.
Я скромно потупилась и в первый раз ничего ехидного ему не ответила. Со мной и такое, оказывается, бывает?
— Та-а-ак, — протянул Елисей, и по его лицу расплылась какая-то подозрительная улыбка. — Я смотрю, эта дикая кошка все-таки приручилась?
— У нее не было выбора, — ласково проворковал князь.
— Может, сразу сгонять за священником, пока она не передумала и еще куда-нибудь не вляпалась? — Королевич был сама любезность и предупредительность.
— Может, сразу сгонять за священником, пока она не передумала и еще куда-нибудь не вляпалась? — Королевич был сама любезность и предупредительность.