— Отвали, парень! Свет загородил. «…Как видите, я не могу доверить этому письму важных вещей…» Мы видим, конечно, нарочно же не запечатал! «…Но готов пролить свет на некие тайны, если вы сочтете возможным…» Ох уж эти столичные господа! Какой слог! «…Если вы сочтете возможным посетить меня в имении Унадал. Там представится случай побеседовать откровенно. С уверениями в глубочайшем… и прочая». Старик, где этот Унадал? Далеко отсюда?
— К западу от столицы, — пояснил слуга, — около двух часов неторопливой езды. Там родовое поместье моего господина.
— Башня?
— Нет, мои господа. Всего лишь дом, размерами меньше этого. Мой хозяин хотя и славного почтенного рода, однако не принадлежит к старинной знати.
— Понятно, — кивнул Джегед, сворачивая пергамент. — Твой хозяин — мелкопоместный, небогатый и ничем не примечательный господин, а потому вынужден оплачивать роскошный дом в третьем круге Уртахи, выполняя грязные поручения вроде этого — заманить нас за город, в убогое поместьице, где, конечно, ждет засада.
— Мы не поедем? — осведомился Годвин.
— С чего ты взял? Разве мы не поехали в Серую Чайку, хотя прекрасно знали, что туда нас ведут нарочно?
— Хм, — задумался Годвин. — Твое безумство подчиняется странной системе. А зачем, по-твоему, нас выманивают из Уртахи?
Старый слуга с тревогой следил за беседой, если незваные гости собрались в путь — это означает, что вскоре решится его судьба.
— Я не могу знать наверняка. — Джегед со скрежетом пожал закованными в сталь плечами. — Например, чтобы не поднимать шума. Мы ведь уже знаем достаточно, чтобы задать вопросы, которые кому-то при дворе покажутся неприятными. И уж во всяком случае, от свойств подаренной лошадки в Уртахе толку не будет. Раз коняшку мне всучили, значит, имеется некий план. Тот, кто устроил заваруху, заранее знал, что выманит нас из Уртахи. Хотелось бы знать зачем.
— Хорошо, будь по-твоему. Поедем в этот, как его… Унадал. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Я тоже на это надеюсь, — кивнул Джегед, опуская на голову шлем. — Старик, собирайся, ты едешь с нами. Покажешь дорогу.
— Но… мои господа…
Годвин прервал невнятные возражения, подхватил с крюка у входа темный плащ и набросил на плечи старичку. Тому оставалось лишь подчиниться…
К вечеру поток на улицах перестроился — теперь паломники двигались к воротам. Понуро склонившие головы… шаркающие подошвами по мостовой, на которой плоским растоптанным ковром свалялся навоз, лохмотья, оторванные пуговицы и всевозможный сор — паломники покидали столицу. Они уходили, переполненные впечатлениями, ошеломленные величием и красотой божества… подавленные и очарованные. В этой толпе пятеро всадников старательно держались вместе — впереди Джегед, за ним старичок в темном плаще и Годвин. Эта пара двигалась шаг в шаг, так чтоб не бросалась в глаза рука воина, удерживающая поводья лошадки, подаренной в храме. Последними ехали кузены из Серой Чайки. Инига, успевшая прийти в себя, выговаривала родичу:
— Ты в самом деле ненормальный, братец! Кто знает, когда у тебя еще появится возможность увидеть Его. Что же ты с собой делаешь!
— Ты ничего не понимаешь, — бубнил Мороган.
Что же ты с собой делаешь!
— Ты ничего не понимаешь, — бубнил Мороган. — На самом деле все не так. Вы околдованы, вас опутала паутина, а в центре сети — Он, паук. Да, вы как мухи в паутине, не чувствуете, как в ваши жилы впрыскивают сладкий яд. Ты знаешь, как охотится паук?
— Как ты можешь, — удивлялась Инига, — это ты ничего не понимаешь…
— Ну хватит! — обернувшись, велел Годвин. — Еще услышат, что этот молодчик несет! Вы соображаете, где и о чем спорите?
Тут подал голос и пленник, должно быть, надумал, что на людях ему ничего не грозит:
— Вот вы, мой господин, нынче заявили, что вам король не указ, а только и осмелились, что беззащитного старика из дома уволочь… Не по закону творите, нечестное дело затеваете! Ну, брата злодеи прикончили, так подайте жалобу!
— Помолчи, — бросил Джегед. — Не то в самом деле сейчас же сдам тебя страже. Ты этого хочешь?
— А давай, — обернулся к новому собеседнику Годвин, — впрямь! Отдай записочку хозяина его, там подпись стоит, честь по чести. В записочке — как раз намек на секреты… Пусть-ка этого болтливого старикашку стража в оборот возьмет. А нас задержат ровно на то время, чтобы с твоих слов, Джегед из башни Скарлока, записать, в чем подозревается господин Валлант. Да и двинем себе в Павшим забытый Унадал.
Старик смолк — до него только теперь дошло, что стража не станет церемониться с маленьким человеком. Если у этих господ из древних башен имеются улики против Валланта… О да, этих знатных негодяев никто не станет задерживать, их слова примут без сомнения, а старого слугу поставят на правеж. Уж тогда он будет сколько угодно твердить, что не знает о господских интригах — запытают до смерти. Господин Валлант рассказывал о подобных случаях, это же обычное дело! Королевская стража скорее переусердствует, чем проявит рассудительность и сдержанность — когда арестован не знатный господин, конечно. И уж когда дойдет до государственной тайны — свидетеля живым не отпустят!