— Я ей понравился, — обиженно заметил Годвин. — И я не любой.
— Ты всем нравишься, ты настоящий герой. Но, боюсь, дело не в тебе. Говорю же, Олла не встречала прежде героев, ты — первый. Дай ей поглядеть на свет, оценить мир и себя в этом мире… пусть тогда выберет сама, но чтобы это в самом деле оказался выбор. Потому что если она выйдет за первого же молодца, какой встретился, потом может оказаться второй.
Потому что если она выйдет за первого же молодца, какой встретился, потом может оказаться второй… Олла поймет, что… Э, долгий разговор! Дай девочке немного поглядеть на мир, и я буду только рад, если мы породнимся! Однако сейчас я спешу вовсе не из-за вас с племянницей. Что ты думаешь о карте с отметками?
— Думать — твоя обязанность. Покажи врага, я его убью.
Выговорившись, Годвин остыл.
— Ах, моя обязанность… Так вот, я думаю, что в Серой Чайке нас не будут ждать вечно. После смерти Каспера миновала неделя, след остывает. Хотя…
— Хотя?
— Все вышло как-то слишком просто. Нарочито. Я говорил с Эдзаром, он согласен. Убийца не оставил следов, не оплошал ни в чем, однако потерял эту несчастную карту, где всего две отметки. Меня будто ведут в Серую Чайку.
— А я замечал не раз: так оно всегда и выходит. Крутые бойцы не прокалываются в серьезном, а вот потерять какую-то мелочь, упустить пустячок — это с каждым может стрястись.
— Крутые бойцы? В трактире останавливался мальчик. Хотя, с другой стороны, мальчик не сумел бы проникнуть в башню Скарлока, как это проделал наш будущий знакомец.
Годвин задумался.
— А могущественные маги — они могут менять внешность?
— Клянусь Павшим, это хорошая мысль!
— Я прав? Могут?
— Если нужно для дела… Не истинная перемена внешности, а наведенная иллюзия… очень хорошая иллюзия, ведь юнец обедал в таверне, говорил с хозяином и прислугой, а никто не обнаружил маскарад. Это сложно, особенно жрать и пить на людях… но тому, кто убил Каспера, подобный трюк по плечу. И тем более этот наш друг столь предусмотрителен и изощрен — и вдруг обронить сверток?
— Не забывай, при каких обстоятельствах случилась потеря. — Годвин уже вошел в роль мудрого и проницательного следопыта, голос его зазвучал покровительственно. — Во время подъема по стене или, напротив, во время бегства — да он просто не заметил второпях подобной мелочи.
Джегед молчал.
— Что? Разве не так?
— Ему незачем было торопиться. Если его не остановили Каспер с Эдзаром, то от кого бы ему бежать? От женщин? От слуг, которые на верхних этажах даже не появлялись? И почему он не возвратился, обнаружив потерю?
— Ну… все-таки… может, он не знал, где именно посеял свою карту… может, это было во время подъема, когда он не знал, пройдет ли гладко…
— Чего он хотел, это человек? Убить Каспера? Мой брат был человеком тихим, никому не мешал, никому не мог угрожать. Убив его, наш будущий знакомец сделал владыкой Скарлока более талантливого Эдзара. Проделать такой путь, убить брата, но пощадить остальных? Не взять никакой добычи… И кстати, прошла неделя, но ничего не случилось. Прошла неделя. Поспешим, Годвин!
Джегед погнал коня галопом, Годвин пришпорил своего жеребца, неутомимый Разбойник припустил следом, вьюки с поклажей запрыгали на тощих боках…
Серая Чайка находилась на морском побережье, западнее башни Скарлока. Владел замком древний род, так же как и семья Джегеда, сохранивший власть после нисхождения Павшего. Расстояние между землями башни Скарлока и Серой Чайки было слишком велико, чтобы между господами могли возникнуть какие-либо отношения. Джегед надеялся, что в Серой Чайке ситуация хоть сколько-нибудь прояснится.
Друзья проделали значительную часть пути и решили заночевать в небольшом городке — одном из пригородов Уртахи, нарочно вынесенном подальше от столицы.
Здесь было много постоялых дворов и храмов, то есть тех заведений, в которых более всего нуждаются паломники, направляющиеся поклониться Павшему. Столицу окружает цепь таких городов, отдаленных от стен Уртахи двумя часами пешего пути. Жителям столицы нежелательно, чтобы толпы грязных паломников искали ночлег у них под боком. Вот и возникли этакие странноприимные городки на всех дорогах, ведущих к Уртахе — на расстоянии двухчасового пешего перехода от стен столицы.
Заправлял всем в городке королевский наместник, спокойствие охраняли королевские лучники, а большая часть постоялых дворов, харчевен, трактиров и лавок принадлежала короне. Казна неплохо наживалась на паломничестве — клиенты приходили толпами.
На улицах, несмотря на поздний час, было светло и людно. Повсюду горели фонари, бродили паломники, лавки продолжали торговать снедью, напитками, дешевой обувью, амулетами и оружием — словом, всевозможными товарами, какие могут понадобиться благочестивому путнику.
У входа в трактир на мостовой расположился вдрызг пьяный толстяк. Женщина — должно быть, жена — тянула его за руку:
— Вставай, идем домой! Ну, идем же! Ишь, развалился здесь, словно Павший!
— Отстань, — ныл пьяный, брыкаясь короткими толстыми ногами, — не ори… Павшего поднимать — это грех!..
Жена зашикала — мол, не болтай лишнего…