В конце концов Годвин перестал отвечать и демонстративно уставился в сторону, но Мороган не умолкал.
— Иногда у меня бывают озарения, — буркнул воин, — скажем, с кляпом я вчера неплохо придумал!
— Ты — светлая голова! — подтвердил Джегед, потом опять склонился над своими железяками и забормотал магические формулы.
Мороган подумал и решил обидеться — то есть сел и вперил гневный взор в стену. Надолго его не хватило.
— Вы все против меня, — буркнул паренек.
Инига усмехнулась, подсела к родичу и взъерошила ему волосы на макушке.
— Просто ты невоспитанный. Разве в империи не принято помалкивать в присутствии старших?
— Я помалкивал. Но никто ничего интересного не говорит. Я был вынужден поддержать разговор.
Но никто ничего интересного не говорит. Я был вынужден поддержать разговор. Чего молча-то сидеть?
— Ну ладно, тогда расскажи нам, что думают в империи о предстоящей войне, — предложила девушка. — У нас в Серой Чайке об этом мало говорили, дед больше толковал о Призрачном Нефе да поминал покойных родичей, но если случались приезжие — непременно рассуждали о войне. А ты что поведаешь?
— А как же! Конечно, война неизбежна! — оживился Мороган.
— Вот пакость, — буркнул Годвин. — А я-то надеялся, что безумие распространено лишь по эту сторону моря…
— Ты чего, Годвин? — Паренек был искренне удивлен. — Ты же воин и не хочешь войны?
— Я воин, а не идиот! Драка — моя работа, доходная работа! А война мешает честному заработку. Купцы держатся поближе к армиям, там есть возможность заработать… охраняют их регулярные войска, а не наш брат. Разбойников в провинции полно — но никто не заплатит за их головы. Война все портит. И чего имперцам не сидится у себя за морем…
— Во имя Солнечного Аротона! Но это же наш святой долг! Мы должны вас освободить!
— От чего это освободить? — удивился Годвин. — От наших денег?
— Или от наших земель? — подхватила Инига. Она больше не улыбалась.
— Освободить из-под черной власти Павшего, — серьезным тоном ответил Мороган.
— Я закончил, — объявил Джегед. — По-моему, пора на боковую, а то пацан заговаривается. Отложим проповеди до завтра.
Наутро путники распрощались с людьми короля — тем предстояло объехать несколько поселков дальше к югу.
От таможни дорога вела на восток, но солнца долго не было видно, закрывали горы. Тракт петлял в долинах, огибая скалистые кручи, по дну ущелий, часто приходилось пересекать ручейки, весело журчащие по чистеньким разноцветным камням. Зрелище красивое, но от ледяной воды несло холодом, в горах поутру лето совсем не ощущалось. Путники кутались в плащи и ежились, когда из расселин несло стылой сыростью.
Только после полудня солнце поднялось так высоко, что лучи достигли замерзших долин и осветили дорогу. Сразу сделалось тепло, все, не сговариваясь, стали сворачивать накидки… Мороган тут же завел разговор:
— А долго нам еще ехать?
— Если ты помолчишь, два дня, — буркнул Джегед. Колдун хуже всех переносил болтовню парня. Он пытался сосредоточиться на своих ощущениях, а Мороган мешал.
— А если не помолчу?
— Ты не доедешь.
— А куда я денусь?
— Не советую проверять на личном опыте, — хлопнул юношу по спине Годвин, — у моего друга богатая фантазия. Он может испробовать несколько способов. Давай лучше придержим коней… Джегед, поезжайте вперед, мы следом!
Колдун пожал плечами и ткнул каблуками в бока вороного. Инига последовала за женихом, этим молчунам было уютно вдвоем. Выждав, чтобы парочка удалилась, Годвин кивнул спутнику:
— Ну, теперь валяй. Начинай проповедь!
— Чего? — Мороган захлопал ресницами. Легкомысленный паренек уже забыл, о чем собирался поведать вчера.
— Ты хотел просветить нас относительно обязанностей императора. Ну, почему ваши должны пойти войной на это королевство. Как ты сказал? Освободить от власти Павшего? В общем, валяй — трепись! Я готов выслушать все враки, которыми тебе полоскали мозги за морем.
Все-таки немного веселей будет, а то кругом только камни, даже поглядеть не на что…
— Это не враки, — начал Мороган, — а истина. Правдивость моих слов подтверждается древними преданиями, ходом истории, логической обусловленностью и…
Похоже, паренек кому-то подражал, старательно повторял слово в слово и копировал чужую интонацию — во всяком случае, его иностранный акцент стал заметней.
— Во-во, валяй в таком духе! — обрадовался Годвин. — Я попов не люблю, побасенок их не слушаю, а тут все едино заняться нечем. Хоть узнаю, чему в храмах учат. Только, сделай милость, сократи предисловие.
— Я не знаю, чему здесь учат, — слегка смутился Мороган, — вообще-то мои знакомые из посольства не отрицали постулатов истинной веры. Некоторые и в храм Солнечного Аротона ходили, я сам видел.
— Да кто ж спорит! — кивнул Годвин. — В храме всегда толкотня, сподручно со шпионами встречаться. Там можно незаметно записку передать или еще что. Это дело известное.
— Записку?.. Я не думал…
— Ну, записку, отравленный нож, пузырек с ядом! Я уж не говорю — монеты. Однако ты не отвлекайся, валяй проповедуй!
— Ну, слушай. То есть внемли, — торжественно начал Морогон. И смолк…
— Ну?
— Понимаешь, как-то трудно начать. Непросто говорить вслух о том, чему место в сердце. В общем… в высях стоит светлый чертог, где не бывает тьмы, правит там Солнечный Аротон, его око днем следует по небесному своду, мы все у него как на ладони. Ночью — над нами око его божественной супруги, Суньи Луны. Это здесь известно? Или ваши жрецы скрывают?