— Нет, с тех пор, как вступил во владение. Ты знаешь, у богатого барина столько забот… этот обычай, поливать идола кровью животных — это даже не проблема. Идол стоит на том месте испокон веку, он старше храма… Да церковь потому и построили там, на площади, что камень! Черный камень! Привыкли камню молиться, понимаешь ли… Кто ж станет отучать олухов от привычного места? Я — точно не стану. — Пьяный господин Авдрис говорил медленно и размеренно, будто тщательно пережевывал мысль. — Если Павшему не по душе, когда его чтят в древнем идоле, Он испепелит злосчастный камень молниями. А раз не испепелил, значит, доволен. А если доволен Павший, то и я не против. Кто я такой, чтобы требовать больше, чем Он?.. Но это мелочи. У меня и без идола забот хватает. Так что и в Уртаху некогда наведаться. Зачем? Эманации и здесь достаточно заметны, мне хватает.
— Не ездишь, значит, — вставил Джегед. Просто так, чтобы поддержать красноречие толстяка.
— Не езжу. И еще потому не езжу, что не по душе мне там. Не та Уртаха стала… Вот раньше, помню, гуляли! Пили! Какие шуточки устраивали, стража только ахала и не решалась вмешиваться!
Годвин ел и пил, он уже не удивлялся, что маги, собравшись своей компанией, не обращают на него внимания. Зато Джегед исправно поддерживал беседу:
— А теперь?
— Теперь повсюду монастырские послушники, они шуток не понимают. Хмурые, серьезные… Нынешняя молодежь — разве они умеют шутить? Джегед, вот скажи, куда катится мир? Молодые — не чета нам! Они не понимают… Ничего не хотят, ничего… Вот ты, Джегед, несешься, сражаешься… Я бы тоже, но теперь не могу, я владетель, господин башни Гослой! А не то плюнул бы на все да и отправился искать службы! Да! Но не могу! На кого я брошу это все? — Толстяк широко повел дрожащей рукой. — На кого я брошу этих обормотов? Как они без меня? Ничего не умеют…
— Да, дружище, — громко объявил Джегед. — Ты совершенно прав, нам пора в путь!
— А разве я…
— Я не забыл, мы с Инигой обещаем заехать к тебе, — гнул свое Джегед. — Но сейчас нас ждет дорога. Мы спешим в Уртаху.
— Да… — Хозяин оперся пухлыми ладонями в стол и тяжело поднял собственное грузное тело. — Идем, старый друг, провожу тебя.
В дверях Авдрис придержал гостя, давая возможность остальным удалиться. Джегед удивился, но встал рядом с толстяком. Тот вздохнул и неожиданно серьезным тоном молвил:
— Джегед, послушай. Ты мне, конечно, не поверишь.
— Идем, старый друг, провожу тебя.
В дверях Авдрис придержал гостя, давая возможность остальным удалиться. Джегед удивился, но встал рядом с толстяком. Тот вздохнул и неожиданно серьезным тоном молвил:
— Джегед, послушай. Ты мне, конечно, не поверишь… но я не могу об этом не сказать. Моих родичей в Гослое зарезали клинком, откованным на юге, в империи. Хорошее оружие — простое, надежное. Даже странно, что убийца его бросил. Имперский клинок, ты понимаешь?
— Ну, имперский. Что с того, Авдрис?
— Твой молоденький спутник говорит с акцентом. Я знаю, так болтают южане. Он хорошо наловчился по-нашему, но я-то слышу — южанин! Будь с ним осторожней.
— Авдрис, я благодарю тебя, но что Мороган вырос в империи, мне известно. Тот, кто убил Каспера из башни Скарлока, пытался свалить вину на этого пацана. Так мы и познакомились. Тот, кто сделал тебя владетелем Гослоя, не имперец. И я еду в Уртаху. Пока что мне больше нечего сказать.
— Храни тебя Павший. Надеюсь, ты вернешься оттуда. Я буду ждать.
8
Ночью дорога опустела, но четверо путников продолжали двигаться на север к Уртахе. Инига устала, Мороган тоже клевал носом и уже не пытался поддерживать разговор. Годвин — неутомимый — оставил попытки разговорить юношу и принялся тихонько напевать звездам легкомысленные куплеты. Звезды оставались равнодушны, впрочем, им хватало забот и помимо скабрезных песенок Годвина — звезды старательно укрывали серебристым пологом холмы, луга и полоски леса. Звезды старались дотянуться лучами и к башням чародеев, которые торчали среди спящих полей, но душный туман, клубящийся над тяжеловесными сооружениями — побочный эффект действия магии, — не пропускал серебристый свет…
Джегед, погруженный в размышления, держался поближе к Иниге, чтобы подхватить девушку, если она уснет на ходу — однажды такое уже произошло, тогда госпожа Серой Чайки едва не свалилась с лошади. Теперь она старательно следила за тем, чтобы сидеть в седле как можно ровнее.
Наконец путники въехали в южный пригород столицы — городок наподобие того, где Годвин с Джегедом ночевали по пути к Серой Чайке. Ворота здесь на закате не запирали, а стража не стала особо интересоваться личностью пришельцев — едва посветив фонарем, зевающие охранники попросили назвать имена. Джегед пробормотал неразборчиво, стражники, которые все равно не слушали, кивая и зевая, отозвались: «Добро пожаловать!». Затем отступили, пропуская приезжих.
Копыта застучали по булыжнику. Несмотря на глубокую ночь, город не спал — где-то негромко играла музыка, по улицам прохаживались паломники, а гостеприимно распахнутые двери кабаков ждали их и сулили развлечения, приличествующие истинным почитателям Павшего. Ничего недозволенного, только выпивка и негромкая музыка. Как-никак, в благочестивом паломничестве не позволишь себе лишнего! Или позволишь — ведь здесь нет соседей, которые нашепчут на ухо супруге, если поднялся из распивочной наверх с веселой девчонкой. Или спустился в подвал, где стучат костями азартные игроки. На то и паломничество, чтобы потратить деньги. Во славу Павшего, во имя его!