— В зале тоже — только и разговоров, что о войне. Что им здесь, на окраине, император с войной и нашествием? Айдонах совсем рядом, мир все еще не подписан — так что должно с ним забот хватать, не говоря уж о своих разбойниках вроде этого Тремлака. Скажи, Годвин, тебя заботит война с империей?
Воин сел в кровати и пожал плечами.
— Так войны-то пока нет.
— Вот и я говорю…
В дверь постучали. Джегед отворил — доставили ужин. Когда прислуга удалилась, приятели подсели к столу. Колдун снова заговорил:
— Что им до королевских забот? Вот меня ничуть не занимают распри сильных мира сего.
— Солдатам короля мало платят, — заметил Годвин с набитым ртом. — И риск несоизмеримый! Я полгода прослужил в гарнизоне, насмотрелся. До простых лучников никому нет дела, гоняют туда и сюда.
.. А сдохнут — наберут новых. То ли дело с тобой, ты всегда продумываешь заранее, планируешь. Слушай, а я вот хотел спросить: этот маг, который в замке, он сильный? Ну, был?
— Я так и не успел оценить. Судя по первому удару — слабак. Здесь, на окраине королевства, сильные маги не живут, слишком далеко от столицы.
— Ты хочешь сказать, что чародеи с талантом предпочитают делать карьеру в Уртахе? При дворе?
— И это тоже… Видишь ли, Годвин, наша сила — она же от Павшего. Он наделил нас могуществом. А гробница Павшего — в Уртахе. Чем дальше от столицы, тем меньше возможности мага. Человеку с талантом здесь… как бы тебе объяснить… ну, тяжело, будто дышишь с трудом, не выходит всей грудью вздохнуть. И тянет в Уртаху к гробнице, и тянет… Чем больше твоя чувствительность к магии, тем сильней тянет.
— Священники учат, что он сошел с небес… отметил нашу землю, так сказать. — Воин уплетал снедь и говорил торопливо, урывками, между глотков. — Поэтому нам все и завидуют! И император тоже!
Джегед и ел, и говорил медленно и задумчиво, с расстановкой.
— Не знаю, сошел с небес к нам нарочно или же свалился, как учат имперские попы, однако от него исходит нечто, что позволяет нам творить магию.
— Нечто?
— Мы называем это эманациями. Эманации Павшего, слышал такое слово? В Уртахе, над его телом, эманации сильны. Чем дальше от гробницы, тем они убывают, рассеиваются. Это как запах — рядом с покойником воняет крепко, а отойдешь, так и не чувствуешь. Здешним магам не хватает божественной силы, поэтому они не могут навостриться как следует. Тут уж есть талант или нет, а ничего не поделать. Вот я зачаровываю доспехи и амулеты всякий раз, как бываю в Уртахе, обновляю наложенные на них заклинания.
— Ну да, я помню, ты ходишь в мавзолей Павшего всякий раз, как мы бываем в столице. А здешние?
— Они сидят по своим башням и берлогам, в Уртаху не ездят. Видел, каков, к примеру, этот Греспен? Небось и носа из башни не показывает. У себя-то он скопил по крохе, накрутил заклинания на каждый камень. А так, выйди он из башни — и слабак. Тем более разбойник, у которого даже башни нет! Здесь север, граница, от мавзолея Павшего далеко… Эх, ты не чувствуешь, как слабы здесь эманации.
— Угу…
— Ты помнишь карту королевства? Земля Павшего круглая! Круглая — потому что границы нашей силы находятся на равном удалении от Уртахи, от мавзолея. Эманации из гробницы распространяются равномерно…
— Круглая, да. Только снизу, на юге, как срезали.
— Линия побережья сформировалась задолго до нисхождения, — кивнул Джегед. — Поэтому море как бы отняло кусок, где эманации значительны. Только полуостров Хоррох торчит как палец.
— М-да… Полуостров Хоррох торчит. Только мне он не пальцем казался, а мужским достоинством.
— У тебя одно на уме.
— Ну, почему же… — Годвин утолил голод, рыгнул и облокотился на спинку стула. Теперь он ел медленнее. — Просто хочу тебя немного отвлечь. По-моему, ты какой-то грустный.
— Да все эти разговоры о войне…
— Нет, о войне повсюду говорят, на каждом постоялом дворе. Я везде это слышу, куда ни приедем! Слушай, а может, заклинание этого разбойника какое-то хитрое было? Может, оно с опозданием действует? Ты в порядке, а? Не ешь совсем… и бледный.
— Да ем я, ем…
Джегед улыбнулся, его тронула забота приятеля.
..
Джегед улыбнулся, его тронула забота приятеля. Чтобы показать, что он здоров и не потерял аппетита, колдун схватил с блюда кусок побольше, но до рта донести не успел. Выронив еду, маг вскочил со стула, лицо исказила гримаса, он захрипел, прижал руки к животу и согнулся, потом резко выпрямился… упал на пол.
Годвин вскочил с кинжалом в руках и завертел головой — сперва он решил, что Джегеда поразили неким оружием, потом воин сообразил, что дверь и ставни плотно закрыты, он бросился к магу — тот с рычанием корчился на полу лицом вниз, локти ходили из стороны в сторону, будто Джегед душил кого-то невидимого. Между стиснутых челюстей чародея рвалось глухое рычание.
Годвин дернулся к выходу, потом остановился. Кого звать? Кто может помочь чародею?.. Шагнул к приятелю и склонился над ним. Джегед стал дергаться тише, и рычание снова перешло в хрип.
— Джегед… — неуверенно позвал воин. — Что с тобой?
Колдун, не разнимая стиснутых рук, поднялся на колени. Согнутая дугой спина мелко дрожала. Спутанные пряди волос скрывали лицо.