И сквозь восемь ворот теперь в город входят паломники. Идут и едут по проспектам, переходят излучину Уртахи по восьми радиальным мостам — спешат поклониться Павшему. Любуются невероятной стройностью зданий и чистотой мостовых. На ночь оставаться в столице простолюдинам запрещено, пусть любуются днем. Даже мелкопоместным дворянам предлагают на ночь покинуть город. В столице нет постоялых дворов.
Ночью городские улицы подметают и моют — чтобы наутро Уртаха, светлая и прибранная, встретила новые толпы паломников, которые несут на своих подошвах грязь всей земли Павшего — несут сюда.
В Уртахе нет мастерских, нет ремесленных цехов, это священный город. Тем не менее грязи здесь всегда в избытке. Ту, что приносят на обуви паломники, за ночь уберут, но останется куда больше. Куда больше. Хотя она не видна.
Годвин, разглядывая чистенькие мостовые и ровные фасады, не думал о грязи, ему Уртаха представлялась самым чистым из городов мира. В глубине души он жалел, что уступил плащ Иниге. Хотя сердце красавца осталось далеко, в башне Скарлока, но сердце сердцем, а глаза-то — при нем! И в окна домов глядят девицы — столичные, чистые, скучающие. Уртаха — великий город, прекраснейший город в мире!
Инига окунулась в волны силы, она плыла в них, купалась в океане магического могущества, девушке не требовался проводник, чтобы направлять коня к полуострову в излучине — к храму, к гробнице Павшего.
Инига сама не заметила, как обогнала спутников, оказалась первой в небольшом шествии. Ее вело необъяснимое очарование, невидимая красота, неслышная гармония — эманации Павшего.
И когда Мороган прикоснулся к локтю кузины и тихонько сказал: «Инига, нам сюда», — она почувствовала, будто ее выдергивают из чудесного сна. Так спится на рассвете, когда первые тоненькие — еще не золотые, розовые — солнечные лучи пробиваются в щель между занавесей… и ты, не раскрывая глаз, тянешься навстречу мягкому прикосновению солнца, перед тобой картинка из сна, но тянешься к солнцу, к свету, к теплу, ты ощущаешь его сквозь смеженные веки, и ощущение тепла и света вплетается в ткань сна сверкающей нитью… Эманации Павшего Инига чувствовала, как спящий чувствует легкое прикосновение солнечного луча…
— Что?..
— Я говорю, здесь нужно свернуть, — повторил Мороган, — дом господина Валланта в третьем круге.
— Но… — Девушка не договорила.
Она уже проснулась и поняла, что солнечные лучи не имели отношения ко сну, что зов Павшего не имеет отношения к действительной цели странствия. Здесь нужно сворачивать к дому этого Валланта…
Мимо остановившихся всадников шагали паломники. С утра их было немного, но они шли, ехали и катили в повозках — все в одну сторону, к храму, к мавзолею. Меньшая часть паломников ощущала эманации, эти двигались на зов, остальные повиновались порыву более чувствительных спутников, да и планировка столицы влекла их вдоль прямого, как копье, проспекта… Люди обтекали замершую четверку, Инига жалобно поглядела вслед паломникам.
— Мы непременно наведаемся в мавзолей, и ты увидишь Его, — пообещал Джегед. — А сейчас мы должны нанести визит господину Валланту.
— Да, конечно. — Инига кивнула с преувеличенным энтузиазмом. — Но это чувство, этот зов… Он ждет меня. Он такой… необыкновенный!
— Он прекрасен, — согласился Джегед. — Ты увидишь. Ты поразишься, как невероятно он прекрасен.
Мороган фыркнул — но тихо. Потом свернул в третий круг. Здесь не было прохожих, лишь изредка показывались люди — должно быть, местные. Всадники двинулись по изогнутой улице, мимо проплывали дома — все фасады равной высоты, с похожими по форме двускатными крышами, между строениями — равные промежутки, немного расширяющиеся наружу, от третьего к четвертому кругу. Каждое здание украшено барельефами, считается, что это изображения знаменитых предков, прославившихся доблестью и колдовским талантом. На самом деле лица каменных героев похожи, словно у братьев — Уртаху отстроили за короткий срок, скульпторам и каменщикам некогда было предаваться фантазиям или заниматься научными изысканиями. Они не разглядывали старинные манускрипты с изображениями героев древности и не стремились выдумать их заново. Вполне вероятно, у этих каменных титанов — лица строителей, послуживших приятелям натурщиками.
Еще статуи роднят сходные гримасы — скептически сжатые ровной линией тонкие губы, вздернутый крепкий подбородок, устремленный вдаль холодный взгляд из-под одинаково изогнутых надбровных дуг — в этих лицах нет тепла… Видимо, таково было представление строителей о подлинном величии. Различаются гербы на щитах да девизы, выбитые у ног каменных воинов.
Иногда встречаются скульптуры женщин, такие тоже глядят поверх голов пришельцев, в некие дали, видимые лишь им, каменным. Ведь не в противоположный же фасад устремлен столь внимательный взор?
Изредка попадались изображения чудовищ — каменные предки неизменно поражали тварей мечами и копьями.
Звери умирали в муках, их страданиям не будет конца, по велению короля камень для фасадов зданий Уртахи привозили самый прочный. Мифические чудища вечно будут корчиться над головами прохожих.
— Далеко еще? — поинтересовался Годвин.