— Где Мыш?
— У Горазда. Сергей… — Слада запнулась.
— Да, моя хорошая?
— Не зови его с нами.
Духарев поглядел на нее очень внимательно, потом кивнул.
Комната Горазда была раз в десять просторней, чем та, в которой жили Сергей и Слада с Мышом.
Парнишка действительно был здесь. И еще Го?ломята, Трещок и третий, смоленский приказчик Горазда, с которым Сергей был не знаком. Ну и сам купец, конечно.
— Я не иду с вами в Киев, — с порога сказал Духарев. — Прости, Горазд!
— Не виновать себя, — прогудел купец, поднимаясь ему навстречу. — Я все знаю. Передай от меня добрые слова Роговолту. По зиме приходи за своей долей. Или я сам привезу… Коли жив буду.
Он замолчал, и Духарев тоже молчал.
— Ну че, Горазд, я пошел собираться? — проговорил в наступившей тишине Мыш.
Купец и Духарев одновременно посмотрели на мальчишку.
— Оставь его мне!
— Ты можешь остаться с Гораздом! — сказали они тоже одновременно и оба засмеялись.
— Но… — Мыш колебался. — Ты не берешь меня с собой, брат?
Духарев подошел к нему, наклонился, шепнул в самое ухо:
— Если ты сам хочешь, иди с ним, Момчил. Так правильно. Ты хочешь?
— Хочу… — смущенно проговорил парнишка. — Но… кто будет учить меня биться?
— Драй. Я попрошу его. — Сергей выпрямился и перевел взгляд на купца. — Я доверяю тебе своего брата. Горазд, — произнес он со значением.
— Не беспокойся, — пробасил тот. — Я сделаю из него доброго купца.
— Такого, как ты? — улыбнулся Духарев.
— Не такого толстого, — ухмыльнулся Горазд. «Как я мог ненавидеть этого человека?» — подумал Серега.
— Горазд! — это сказала Слада, которая все это время тихонько стояла у двери.
— Да, женщина?
— Позволь спросить?
— Спрашивай.
— Вы пойдете в Киев… И дальше?
— Может быть. Слада кивнула.
— Можно мне попрощаться с братом, Сергей?
— Ну конечно!
— Погоди! — сказал Горазд, и Духарев взглянул а него удивленно.
— Я не пил меда на вашей свадьбе, — усмехнулся купец.
— Так уж вышло, — смущенно проговорил Сергей. — Но мы еще выпьем с тобой и меда, и пива… Обещаю!
— Непременно, — кивнул купец. — Но это будет не скоро. А сейчас я хочу сделать свадебный подарок твоей жене. Ты позволишь?
Не дожидаясь ответа, он открыл один из коробов и достал оттуда холщовый мешочек.
— Подставь ладошки, молодица! — сказал он.
— Роди мужу столько красных сыновей, сколько здесь камушков!
И положил в руки Слады гранатовое ожерелье. То самое.
Мыш и Слада стояли посреди пустой комнаты. Брат и сестра, которые никогда раньше не расставались.
— Если вы пойдете дальше Киева… — глядя в сторону, проговорила Слада. — Если вы пойдете дальше и если, да не допустит этого Господь, с вами случится беда, скажи людям, что ты Момчил, из Радов Скопельских.
— И что будет? — тихо спросил брат.
— Не знаю, — теперь Слада смотрела на него, и глаза ее стали блестящими от влаги.
— Рады Скопельские — наши родичи?
— Да.
— А Скопель — это где? — Мыш оживился, даже забыл, что прощается с сестрой, может быть, надолго, может быть, очень надолго.
— Скопле. Это город. Там родился наш батюшка. Там его помнят… наверное. Момчил…
— Да, Сладислава?
— Возвращайся…
Глава двадцать четвертая
КОГДА?НИБУДЬ…
Их провожала целая толпа. Кроме Гораздовой ватажки, почти в полном составе. Мятлик Большое Ухо с отрядом отборных гридней, — Фрелаф послал приглядеть, чтоб опять не возникло каких?нибудь эксцессов. Еще шестеро смоленских варягов, тоже из Фрелафовой дружины, но явившихся по собственному почину: мало ли что? Ну, разумеется, еще толпа зевак, которым было любопытно поглядеть на того, кто зарубил самого Хайнара и, по слухам, единолично прикончил дюжину (некоторые утверждали, что не дюжину, а всего десяток) нурманских волколюдов.
Процессия спустилась к Днепру, к причалам. Лодья полочан стояла отдельно от прочих. По бортам ее висели круглые красные щиты. Деревянная конская голова с медвежьими клыками грозно глядела на причал с закругленного носа.
Серега спешился, вынул из седла Сладу, передал повод мерина Мышу.
— До свиданья, брат!
— До свиданья!
Устах уже вел своего коня по сходням на борт лодьи.
Попрощались.
Сергей ласково похлопал Пепла по шее и потянул за собой. Жеребец фыркнул недоверчиво, но пошел, громко стуча копытами по неструганым доскам.
Слада быстро поцеловала Мыша.
— Помни, что я сказала, — шепнула она. Когда она спрыгнула с борта на палубу, сам сотник Гудым подал ей руку.
Слада смутилась. В Полоцке были другие обычаи, чем в Новом Торжке и даже близком Витебске.
— Добро пожаловать, молодица! Как звать тебя?
— Сладислава! — ответил за Сладу подошедший Сергей.
Сотник поклонился. Слада ответила тем же. Три десятка лиц, на каждом — длинные варяжские усы, — повернулись к ней.
— Мы рады тебе, Сладислава! — торжественно провозгласил Гудым. — Если, конечно… ты умеешь готовить!
Громовой хохот прокатился над палубой. Слада шагнула вперед, решительно взяла сотника за левую руку, перевернула ладонью вниз. На тыльной стороне, ближе к запястью, краснел глубокий рваный рубец. Даже неопытному Духареву было ясно, что рана нехорошая.
— Лучше бы я увидела его неделю назад, — громко сказала Слада.
— Пустяшная царапина, — пренебрежительно отозвался Гудым. — Такие мелочи не беспокоят воина.