И увидел, как ночные гости расслабились, глаза утратили настороженное выражение. Угостили хоть водой — значит, убивать не станут. Сразу, по крайней мере. Соображают ребятишки. Хотя на их месте Духарев от варяга в кустах таиться бы не стал. С деда сталось бы: метнул бы копьецо в эти кусты на всякий случай, и, можно не сомневаться, кое?кому резко бы поплохело.
— Ну? — повелительно произнес варяг.
— Ты, это, ведун, верно?ть?
— Говори.
— Мы, это…
И тут другой мужик вдруг быстро залопотал на языке, которого Духарев не понимал. Остальные шумно запротестовали. На том же языке.
— Цыть! — рявкнул Рёрех грозно, и дискуссия прекратилась.
— Говорить будешь ты, репка?сурепка! — Варяг ткнул пальцем в первого. — А ты, Сергей, возьми дубинку: ежели кто еще рот откроет — хряпни по макушке. Ну, слушаю!
— Князь к нам приходил. Игорь киевский. Дань брал. Шкурки брал, воск. Мы дали.
— Дали и дали, — кивнул Рёрех. — Он — князь.
— Дык мы ж Новгороду даем! — воскликнул бородач.
— Так не давали бы.
— Да как же не дать? — удивился бородач. — У киевлян щиты крепки, мечи востры! Побьют!
— Так новгородским скажите.
— Сказали ж!
— И что же?
— Бают: не давайте. У вас, бают, кусты густы, луки туги, стрелки востры, ядом мазаны. Бейте, грят, киевлян, как белок бьете.
— Ну и бейте.
— Дык боязно.
— Тогда дайте.
— Мы ж новгородским даем.
— Так не давайте.
«Какой разнообразный и содержательный разговор получается», — подумал Духарев.
— Дык побьют.
— Ну, ну… — Варяг повернулся к Сереге: — Что скажешь?
— Да ясно все, — буркнул Духарев. — Если они Новгороду платят, значит, Новгород с Киевом должен разбираться. А если — Киеву, то Киев — с Новгородом. Пусть между собой решают, кто кому платить должен.
— Во?во! — оживились бородачи. — Верно!
— Верно?то верно, — Рёрех поскреб шрам. — Да не будут они меж собой решать. Ссориться им не с руки. А эти вот… — он кивнул на пришельцев, — и два раза могут дать, не помрут. Можете?
— Ну, можем, — мрачно ответил бородач.
— А все ж это не совсем по справедливости, — задумчиво проговорил варяг. — Ладно! Сколь от вас до Белоозера? Далеко?
— Не близко. Лесами дней шесть бежать.
— А сюда сколько шли?
— Тож шесть дней.
— Так до меня же дальше!
— Да мы ж водой шли! — сказал бородач с удивлением, оттого что ведун не понимает такую простую вещь.
— А до Белоозера водой нельзя?
— Когда как.
— Понятно. Значит, слушай меня, репка?сурепка. Пойдете на Белоозеро. Там городок стоит. Городок тот держит Ольбард?князь. Обскажете ему свои беды. Обещайте честно и щедро дань ему слать — он вас под себя возьмет.
— Ага… — Бородач поскрипел мозгами, осмысляя. — А, это… Выходит, еще и этому Ольбарду давать?
— Не еще ему, а только ему! — поправил варяг.
— Не?е! — мужик замахал руками. — Все они одинаковы! Меха берут, а как помочь — их нету! Бона…
— Сергей, тресни его по маковке, — приказал Рёрех.
Духарев замахнулся — мужик испуганно прикрыл голову.
— Ольбард поможет, — сказал варяг. — Скажете: я вас прислал. Рёрех?ведун.
— А Киев с Новгородом его послушают? — спросил бородач, опасливо покосившись на палку в руках Духарева.
— Послушают. Его проще послушать. Дружина целей будет. Подарки где?
— Да в лодке, — сказал бородач. В глазах у него проступила легкая печаль оттого, что халява не прокатила.
— Так несите сюда! — велел Рёрех. — Или мне на деревяшке за ними скакать?
Бородачи молча поднялись и канули в темноте.
— Варенье у них доброе, — мечтательно проговорил Рёрех. — Клюковка, орешки с медом…
— Слушай, — неуверенно проговорил Духа?рев. — А ты уверен, что этот Ольбард не обдерет их, как остальные? Ему?то какой смысл с Киевом и Новгородом ссориться?
— Потому что я попросил, — варяг шевельнул костлявыми плечами.
— А вдруг он тебя не послушается?
— Послушается.
— Уверен?
— Ясное дело. Он же мой племянник.
Глава десятая
В КОТОРОЙ СЕРЕГА ПРОГУЛИВАЕТСЯ ПО ЛЕСУ И РАЗМЫШЛЯЕТ О ТОМ О СЕМ
Серега бежал по лесу.
Это был очередной урок, который задал ему Рёрех. Просто бежать по лесу.
Просто бежать по лесу ночью, в полной темноте. Просто бежать по лесу в полной темноте до маленького, метров сто в поперечнике, озерца, обойти его кругом (притом что один конец озерца упирается в болото), а затем вернуться обратно к дубу. Всего?то километров семь в один конец. Пустяковое дело.
— Пустяковое дело, — сказал Рёрех. — Вот кабы тя леший устерег да кружить начал, так нет тут лешего.
— Почему? — механически поинтересовался Духарев.
— Да прогнал его волох. Поссорились они.
— Понятно, — пробормотал Серега. Ну ясно же тебе сказали: обычное дело! Ну поссорились леший с волохом, и волох лешего прогнал. Ну нормальные разборки. Повторяем для тупых; волох, реально, лешего покруче будет, вот и прогнал. А без лешего по ночному лесу шастать — ну просто нечего делать. То есть даже смешно об этом говорить. Семь кэмэ в одну сторону, почетный круг через болото, и семь кэмэ обратно. Пустяки, в общем. Любому волку или там медведю дошкольного возраста, лет четырех?пяти то есть от роду, — как два пальца. А Серега Духарев, он, блин, три курса универа прошел, причем два раза. Ему это ва?ще — легко!
В общем, бежал Серега прямо и зигзагами и думал о приятном. Например, о том, что месяц хоть и узенький да между крон почти не проглядывающий, но все?таки светит. А зайдет, так звезды же останутся. Хорошо ведь, когда небо чистое. Вона — Большая Медведица, именуемая по?здешнему Лосихой. А вона — Малая, которую Рёрех Олененком зовет. А были бы тучи да дождик, так вообще ни хрена видно не было бы. И не слышно тоже ни хрена, кроме грома и шуршания капель. Хотя и в дожде приятное найти можно. Молния, например. Молния очень ярко светит. Потом, правда, уже совсем ни хрена не разглядишь, пока глаза опять к темноте не привыкнут.