Особым почетом пользовались человек двадцать: те, что присутствовали при встрече Духарева и Хайнара. Видаки. Свидетели.
Посадник смоленский уже ждал их на площади. перед воротами Детинца. Снаружи.
За спиной и по обе стороны его выстроились дружинники. Не менее трех сотен. Все оружные.
Колонны остановились. Остановилась и толпа смолян, грозная своей численностью.
Посадник шагнул вперед. Солнечный блик отразился от зерцала его брони.
— За чем пришли? — зычно спросил он. Наверняка ему уже доложили о происшедшем, иначе с чего бы это он вывел на площадь облаченную для сечи дружину.
— Искать Правды! — звонко выкрикнул Свейни.
— Говори! — приказал посадник.
— Не твоей правды! — выкрикнул Гудым раньше, чем Свейни успел что?то сказать. — Не твоей правды, нурман!
По рядам воинов за спиной посадника прокатилась легкая волна: словно каждый поудобнее перехватил щит.
«Нам крездец!» — с каким?то веселым отчаянием подумал Серега, глядя на сверкающие начищенным железом шеренги.
Он плохо знал варягов. А вот посадник знал их хорошо. И еще лучше помнил, что посадивший его на смоленское правление Игорь — тоже варяг. Хоть и не очень любивший, когда ему напоминали об этом.
Посадник мрачно поглядел на Гудыма и махнул рукой одному из своих лучших мужей. Тот вышел вперед, стянул с головы шлем, встряхнул головой, расправляя косы, — чтобы все видели: он не нурман, не варяг, а родом и обетами — из южных славян.
— Я — Мятлик Большое Ухо, если кто меня не знает, — сухо произнес он. — Я тебе гож, Гудым?.
— Гож, — кивнул полочанин.
— Тогда говори свои обиды.
Свейни набрал воздуху, собираясь запротестовать, но не посмел, придавленный тяжелым взглядом посадника.
— Я не обиду хочу искать, а Правду. — Сотник полоцкого князя снял с головы шлем. Его чуб тоже был синим, как и усы, и свисал на ухо поперек бритого черепа. — Пусть видаки говорят.
Всю дорогу к кремлю они с Устахом что?то обсуждали вполголоса. Серегу к обсуждению не привлекали.
Из толпы вытолкнули свидетелей. Их было много. В том числе — продавец камней, так и не продавший гранатового ожерелья.
Процедура снятия показаний была отработана. Свидетели поклялись богами говорить по правде и без поиска корысти. Затем, по очереди, с небольшими вариациями, повторили одно и то же: сотник Хайнар и гридень Свейни сами начали дерзкий разговор с Духаревым, к которому чуть позже присоединился Устах. Нурман обвинял варяга в обиде (в какой именно — тут мнения свидетелей разошлись), а затем без предупреждения напал на Дударова, даже не дав ему обнажить оружие. Но убить варяга сразу нурману не удалось, а наоборот, варяг сумел достать меч и убил нурмана. Но до этого нурман убил свободную женщину, водимую жену мастера?корабельщика Чутки.
К окончанию опроса свидетелей общественное мнение было полностью на стороне Духарева и даже сам посадник угрюмо и неодобрительно поглядывал на своих нурманов.
— Кто еще хочет сказать? — спросил Мятлик Большое Ухо.
— Я! — тотчас выкрикнул Свейни.
— О чем ты хочешь сказать? О том, почему Хайнар был вправе убить варяга Серегея. Говори!
— Варяг Серегей убил брата Хайнара Виглафа.
— Виглафа?ульфхеднара? — Это спросил не Мятлик, а сам смоленский посадник.
— Да! Хайнар с хирдманами шел к тебе, ярл! — Он сказал это на своем языке, но Серега, как ни странно, понял.
Мятлик Большое Ухо повернулся и с укором поглядел на своего старшего. Посадник коснулся ладонью губ: «Молчу».
— Варяг Серегей! — громко произнес Мятлик. Серега вышел вперед. Вместе с ним вышел и Устах.
— Ты говоришь перед богами. Не лги!
— Он помнит, — вместо Духарева ответил Устах.
— Ты сказал сотнику Хайнару, что убил его брата?
— Нет, — честно ответил Серега.
— Ты знаешь, кто сказал сотнику Хайнару, что ты убил Виглафа?
— Нет, — так же честно ответил Духарев, не понимая, к чему ведет Мятлик, но пытаясь уловить, куда тянет судья. Серега уже сталкивался с местным судопроизводством и понимал, чем может обернуться лишнее слово.
— Кто может рассказать мне о том, как сотник Хайнар узнал о том, что убит его брат?
— Я! — ответил Свейни.
— Говори.
— На этом варяге — бронь Виглафа.
— Варяг Серегей, сказал ли ты сотнику Хайнару, что убил Виглафа и снял с него бронь?
— Нет, — ответил Духарев и опять не солгал.
— Свейни! Слышал ли ты, как варяг Серегей говорил о том, что убил Виглафа?оборотня? — спросил Мятлик, подчеркнув последнее слово.
Свейни скривил губы, а со стороны нурманов раздался сдержанный ропот.
«А ведь южанин меня выгораживает!» — наконец сообразил Серега.
— Не говорил! — сердито выкрикнул Свейни. — Но признал!
— Как же именно варяг Серегей признал, что убил Виглафа? — с плохо скрываемой иронией спросил Мятлик.
— У варяга Серегея на плече был лоскут волчьей шкуры! — заявил Свейни. — Все знают, что Виглаф носил волчью шкуру.
— Я не вижу этого лоскута, — заметил Мятлик. — Кто?нибудь его видит?
В толпе смолян засмеялись.
— Он был, — мрачно объявил Свейни. — Хайнар срубил его ударом меча. Первым ударом, — уточнил рыжий.
— Ты признаешь это, варяг Серегей?
— Да, — подтвердил Духарев. Главное, не сболтнуть лишнего. — Я признаю, что у меня на плече был лоскут волчьей шкуры. И то, что нурман Хайнар без предупреждения напал на меня и сорвал этот лоскут ударом меча. Вообще?то нурман Хайнар целил в мою шею, — уточнил Серега. — Но я увернулся.