Стрелу Рёрех отправил в колчан, белку отдал горностаям, а Духарева обругал: почему так долго копался?
Итак, дед нес на себе кольчугу и оружие, а Се?рега — все остальное. Килограммов сорок пять. Правда, всего три перехода. Потом ученик с наставником пришли в какое?то село, где старик купил лодочку типа байдарки, только из коры. Остойчивостью лодочка могла уверенно соревноваться с яхтой, к которой вместо киля приделали большой кусок пенопласта. Дно лодочки можно было пробить пальцем, зато веса в ней было — всего ничего.
Почетная обязанность грести, естественно, досталась Духареву. Время от времени Рёрех разнообразил эту монотонную работу полезными советами и сожалениями по поводу того, что из этой лодочки никак нельзя сделать ни драккар, ни боевую лодью, ни даже южный насад, пригодный, по мнению варяга, лишь для плавания по спокойным речкам. Воин же, который не умеет сутки напролет ворочать настоящее корабельное весло, не воин, а недоразумение. Вроде вот Сереги Духарева.
А Серега Духарев в это время, выбиваясь из сил, гнал хлипкий и вертлявый челнок против течения.
Зато еще через пару дней они, сушей, перебрались через водораздел и спустились к одному из притоков Днепра.
Теперь течение играло на их стороне, а старик несколько раз, не доверяя ученику, на порожистых участках самолично брался за второе весло. В общем, правильно не доверял: Серега бы их точно выкупал.
Глава тринадцатая
ЯРМАРКА
В собственно Смоленск они не пошли. — Нечего там делать! — заявил варяг. По некоторым элементам варягова недовольного бурчания по поводу «спесивых нурманов» Серега сделал вывод, что в городе у Рёреха есть знакомые, которых он предпочел бы не видеть.
Так что Духарев лишь издали полюбовался на белые стены города и поплелся вслед за варягом к заставленному шатрами полю. На ярмарку.
Торжковский рынок отдыхал в сравнении с этим буйством свободного предпринимательства. Если бы не Рёрех, Серега в этой толпе просто потерялся бы. Или дал кому?нибудь по морде, поскольку каждый лоточник норовил схватить за рукав, а от воплей зазывал просто в ушах звенело. Вот уж точно — навязчивая реклама!
Правда, за рукав хватали только Духарева. Варяга тронуть никто не смел. От него попросту шарахались. Длинноусый, чубатый, бритоголовый, в блестящей кольчуге, с мрачным прищуром и изуродованной рожей, Рёрех внушал такое уважение, что ему тут же уступали дорогу даже оружные воины.
Лошадьми торговали на южной окраине ярмарки. Покупателей здесь было существенно меньше. У загородок с годовалыми жеребятами стояли несколько отроков и гридень с пегими усами, взглянувший на Рёреха с интересом.
У Серегина наставника гридень интереса не вызвал. Жеребята тоже. Он уверенно проследовал дальше, приглядываясь, прицениваясь, даже принюхиваясь, пока не остановился перед мужиком, продававшим двух не слишком крупных лошадок светло?серой масти с подрезанными хвостами.
В лошадях Серега разбирался достаточно, чтобы уверенно отличить жеребца от кобылы. Поэтому интерес Духарева сосредоточился на лошаднике. Раньше подобных ему Сергей не встречал. Здесь. В Питере?то подобные попадались на каждом шагу. Лицо «кавказской национальности». Черные волосы, черные, щеткой, усищи под горбатым носом.
Рёрех коротко поздоровался с продавцом. Не по?русски. Тот ответил. Тоже по?своему.
Внимание варяга переключилось на лошадей, и им он уделил значительно больше времени: щупал, охлопывал, изучал зубы.
Остался доволен.
— Сколь хочешь за пару? — спросил он.
— Хорошие кони, — сказал черноусый. — Овсом вскормлены.
— Вижу.
— К седлу приучены, послушны, не норовисты… Девять гривен.
У Духарева отпала челюсть. Нормальная цена на взрослую лошадь колебалась от одной до трех гривен серебром. А эти даже ростом поменьше, чем прочие.
— Без изъяну коньки! — сказал черноусый.
Рёрех молчал.
Черноусый хотел еще что?то сообщить, но передумал. Ждал.
— Кобыла не пуглива? — наконец спросил варяг.
— Есть немного, — ответил лошадник, преисполняясь еще большим уважением к покупателю.
Варяг подошел к жеребчику.
— Подсади, — сказал он.
Черноусый помог ему взобраться на неоседланного коня.
Рёрех взял поводья.
— Побудь с ним, — велел он Духареву, шевельнул коленями, щелкнул языком — и конь с места взял ровной рысью.
— Ой молодец! — похвалил черноусый. По?русски он говорил без акцента.
— Хочешь? — он кивнул на кобылу.
Духарев покачал головой.
Рёрех вернулся минут через десять. Неловко сполз на здоровую ногу, дал коню купленную, видно, по пути морковку и похромал к кобыле.
Ее пробовал тоже минут десять, вернувшись, спросил черноусого:
— С седлом продаешь?
— Нет, — качнул головой тот. Варяг повернулся к Сереге.
— Дай ему семь гривен, — сказал он. Черноусый открыл было рот… и закрыл. Сергей вручил торговцу деньги, тот передал Духареву лошадей.
— Не много дал? — позже спросил он варяга. — Вон хоть те и покрупнее, а стоят дешевле.
Рёрех фыркнул, но тем не менее снизошел до объяснения.
— Те, — сказал он, — хоть и крупнее, да на подножном корму и сене росли. А наших хузарин зерном подкармливал, потому и ценит дороже. Зато им четырех лет нет, а уже в полной силе. И выезжены. А что мелки, так им корму меньше надо, а повыносливей крупных будут. Я эту породу знаю.