— Интуиция хорошая. И слов я уже штук двадцать выучил: замбуки — умный, замбуки-по — дурак. А «валенок» ты вообще на русском произнес.
— А у них такого слова нет…
Комбута-отшельник с трудом поднялся на ноги и заискивающе ухмыльнулся. Он не был чумбуи-леки, тем не менее считался «человеком второго сорта» — из-за того, что плавал с пиратами. Следовательно, автоматически считался «кандидатом в чумбуи-леки» — корабли чужаков грязные, нечистые, там очень легко подцепить скверну. Доказательств, что Комбута ее все-таки подцепил, ни у кого не было, но и сказать с уверенностью, что он чист, тоже никто не мог.
— Так ты, значит, и есть Комбута? — спросил Чертанов.
Отшельник угрюмо засопел. Старый недоумок-шаман любил разбрасываться чужими именами. А где гарантия, что эти белые люди — не колдуны или злые духи? А вдруг, зная имя Комбуты, они теперь нашлют на него черные чары?
А узнав, что белые люди разыскивают Тур Ганикта, Комбута затрясся всем телом и начал нервно хихикать. Потом свернулся калачиком, зажал голову меж коленей и заявил, что ничего не знает и ничего не скажет. Хоть режьте — ничего не выдавите.
Колобков сунул ему сто баксов. Но эта мера, превосходно работающая с гаишниками, тут оказалась совершенно бессильной. Белая деньга-ракушка тоже не помогла — страх оказался сильнее жадности.
— Если отдашь эту плоскую и зеленую мне, я его уговорю, — подкрался сзади шаман. Он почему-то с большим интересом смотрел на купюру. Хотя и так уже успел получить целую пачку самой разной валюты.
Колобков пожал плечами и отдал доллары Ролрупе. Тот поковырял бумагу, удивляясь необычному материалу, зачем-то плюнул на нее (причем попал точно в лицо президенту), а потом спросил:
— Серге, а что значит этот символ?
— Это доллар, — сердито ответил Чертанов. — Он ничего не значит.
— Знак доллара — это два мелькартовых столба, перевитых лентой. Он символизирует выход в неизведанное пространство, — разъяснила всезнающая Светочка. — Между прочим, нарисовал его в таком виде русский художник!
— Правда?! — поразился Колобков. — А какой?
— Не помню… — виновато потупилась Света. — Папа, а бабушка что — правда здесь, на острове останется?
— На-ве-ки! — с наслаждением отчеканил отец. — На веки вечные!… эх, а хорошо же звучит! Слышь, Серега, а чего это мы отвлекаемся? Ну-ка, переводи этому папуасу, что я с ним тут ваньку валять не буду — пусть говорит, а то я сейчас Гену натравлю, он из него живо все дерьмище выбьет!
Чертанов послушно перевел. Почему-то после этих слов все мбумбу разом отшатнулись от Гены, глядя на него с нескрываемым страхом. Потом до Чертанова дошло — при переводе фраза невольно исказилась (слишком уж разные языки), и смысл получился такой, что Гена сделает из Комбуты чумбуи-леки.
Потом до Чертанова дошло — при переводе фраза невольно исказилась (слишком уж разные языки), и смысл получился такой, что Гена сделает из Комбуты чумбуи-леки. Самое страшное для любого мбумбу.
— Вождь Колобко пошутил, — торопливо пояснил сисадмин. — Просто шутка, понимаете?
— Злая шутка, нехорошая, — пробурчал один из воинов. — Не шутят с такими вещами, Серге, совсем никогда не шутят.
Тем не менее, эта «шутка» здорово подстегнула Комбуту-отшельника — он тут же изложил историю всей своей жизни. Как положено всем мбумбу, родился, женился, но рано овдовел и больше пяти миллентумов назад был завербован пиратами. Не на серьезную должность, конечно. Просто в экипаже свирепствовала цинга, многих больных пришлось списать на берег и катастрофически не хватало обычных рабочих рук. Вот и набрали десятка полтора молодых мбумбу потолковее.
Большая часть новоявленных матросов очень быстро отсеялась сама собой. Кое-кто оказался совершенно не пригоден к такой работе и был безжалостно утоплен (капитан Ганикт не цацкался с командой). Болезни, ссоры с другими матросами, нападения роскинго и некоторых других опасных тварей унесли еще несколько жизней. Постепенно из всех мбумбу остался только Комбута.
Впрочем, то же касалось почти всех рядовых членов экипажа — на «Кристурице» редко кому удавалось протянуть долго. Только сам капитан, боцман и мастер квартердека (а по непроверенным данным — еще и штурман) пребывали на борту уже многие годы, если не века. Еще деды дедов рассказывали, что во времена их молодости «Кристурица» точно так же бороздила соленые воды океана Кромаку, и точно так же на мостике стоял Тур Ганикт Длинная Рука.
А Комбута выжил только потому, что с самого начала был назначен на должность кашевара (он недурно готовил). Да, на пиратских суднах, бывает, и коки ходят на абордаж, но Комбуту от этой судьбы избавили — он занимался исключительно готовкой и обслуживанием. Повар и стюард в одном флаконе. И, конечно, при этом много чего видел и слышал.
К сожалению, бывший пират ничего не мог сказать насчет алмазной башни трех волшебников — его списали на берег больше миллентума назад. Слишком уж старым стал — руки начали дрожать, глаза ослабли. Таким даже на камбузе делать нечего.
Тем не менее, он сразу вспомнил остров Волхвов — туда «Кристурица» заходила, и неоднократно. Сначала это бывало редко, но потом все чаще и чаще. Как правило, в таких случаях капитан, боцман и мастер квартердека уходили куда-то вглубь леса, а потом возвращались разочарованные и командовали отплытие. Проследить за ними никто никогда не осмеливался — слишком уж боялись на судне «господ офицеров».