— Он Щиколотка, — подтвердила Стефания, указав на татуировку. — Профессиональный вор.
— Ага. Серега, шнель, спроси его — фигли он у меня собирался воровать?
Чертанов меланхолично перевел вопрос.
— М-м-м!… — замычал вор, безуспешно пытаясь изобразить немоту.
— Геныч, открой ему пасть.
Гена молча саданул Щиколотке по босой ступне. Тот заорал от боли.
— Не немой, — грустно констатировал Колобков. — Откосить не удалось. Гена, Валера, ну-ка, выбейте из этого кадра все дерьмо…
Следующие несколько минут битюги в черном старательно изображали из себя тестомесов.
— У! О! — приговаривал Гена, работая кулачищами.
— Уяк! — добавлял Валера, отрабатывая на пленном приемы дзюдо.
— Брейк! — приказал Колобков.
Телохранители в тот же миг остановились. Щиколотка пошатнулся и упал — с него текло, как из-под крана. Гена с Валерой раскровянили ему все лицо, наставили синяков, сломали пару ребер и выбили несколько зубов.
— Видал, Серега? — с намеком посмотрел на Чертанова Колобков. — Вот что мои ребятки делают с теми, кто не хочет со мной работать. Так, негритос, ну ты будешь говорить, а?
— М-м-м!… — отчаянно замычал вор.
— Блин, настырный… Ладно, не хотим по-хорошему, будет по-плохому. Геннадий, Валерий, подняли его и понесли к дедам в лабораторию!…
— М-м-м!… — в третий раз промычал несчастный Щиколотка. Но его уже не слушали.
Каспар, Бальтазар и Мельхиор пребывали в своей «лаборатории» — точнее, в гостевой каюте, оборудованной специально для них. Они работали… или делали вид, что работают. Колобков так вовсе утверждал, что они не работают, а просто соревнуются, кто громче пукнет.
Иногда это очень походило на правду.
— Хррр-пс-пс-пс… не трогайте мой горшок… хррр-пс-пс-пс…
— Убирайтесь отсюда немедленно! — орал Бальтазар, злобно следя за Гешкой и Вадиком. — Детям не место в лаборатории! Ну, разве что на лабораторном столе… а ну-ка, идите-ка сюда! Дайте, я пристегну вас ремнями!
— Нашел дурака! — отозвались юные хулиганы, вылетая за дверь.
Они обожали дразнить старых матрасов, но только до определенного предела — разозлившись по-настоящему, дряхлые колдуны могли и залимонить чем-нибудь вроде термоядерного взрыва.
— Опять не поймали? — посочувствовал китайскому чародею Колобков, входя в каюту. — А мы вам тут нового подопытного привели… Кладите на стол!
— М-м-м!!!
— Заткнись!
— О, да это как раз кстати! — оживился Бальтазар. — Я как раз хотел испытать на ком-нибудь новое зелье!… а где оно?
— Вот это? — подал ему бутылочку Мельхиор. — Я отпил немного — очень вкусно. Ты сам сварил? У тебя талант!
— Что-то с этим зельем не так… — огорчился Бальтазар, глядя на целого и невредимого Мельхиора.
— Ты должен был покрыться бородавками, раздуться, посинеть и ослепнуть! Видно, опять что-то перепутал…
— Э-хм… — подал голос Чертанов. — А для чего это зелье нужно?
— Чтобы покрыться бородавками, раздуться, посинеть и ослепнуть, — невозмутимо ответил Бальтазар.
— А разве это не побочные эффекты?
— У моих эликсиров не бывает побочных эффектов! Только то, что замышлялось изначально! Так, а что с этим пациентом?
— Он сейчас родит! — заорал проснувшийся Каспар. — Скальпель! Скальпель мне! Надо срочно сделать поперечно-перпендикулярное сечение живота и извлечь младенца!
— М-м-м!!!
— Слушай, Серега, может, у него правда какие-то проблемы? — впервые усомнился Колобков. — Чего он все время мычит?
— Это схватки! — авторитетно заявил Каспар. — Режьте его!
— Зачем резать, зачем резать? — засуетился Мельхиор, раскрыв Орто Матезис Сцентию. — Здесь написано, что для успешных родов нужно накормить роженицу квасцами и солью!
— Несите соль! — скомандовал Бальтазар. — Только крупную — от мелкой могут быть припадки и корчи! И сделайте ему освежающую клизму!
— И еще надо измерить температуру! — вмешался Мельхиор. — Но у нас только один термометр!
— А нам и нужен только один, — отнял у него градусник Бальтазар. — Открой рот, пациент!
— Это ректальный термометр! — забеспокоился Мельхиор.
— Да, и я только что использовал его по назначению… — почесал ягодицы Каспар.
— Неважно! Открой рот, пациент!
— Серега, ты когда-нибудь был в дурдоме? — тихо спросил Колобков, глядя на хлопочущих волшебников. Пленный вор извивался и тоскливо мычал, безуспешно пытаясь вырваться из лапищ Гены с Валерой.
— Ну… так нет, а вообще пару раз заходил. У меня там подруга работала.
— Работала? — ехидно подмигнул ему Колобков. — А может, все-таки лечилась, а? Ты ж у нас экстремал — все время выбираешь всяких… с завихрениями.
— Это кого, например? — обиделся Чертанов.
— А вот эту рогатую с хвостом. Скажешь, она без завихрений?
— Петр Иваныч, ну что вы вечно придумываете всякую хреноту? Ничего у нас с ней нет.
— Ага, ври больше. А чего тогда в одной каюте спите?
— Потому что вы ее ко мне подселили.
— А ты бы, как настоящий мужик, выгнал бы ее ко всем чертям, — хмыкнул Колобков. — Мол, валите отсюда, гражданка, это каюта меня, Сереги, Настоящего Мужика!
Чертанов только вздохнул. Время от времени у шефа появлялось настроение поиздеваться над подчиненными. И в последние дни — все чаще и чаще.
— Петер, ты есть здесь? — просунулся в каюту Грюнлау. — Там на палуба прийти маленький делегация от бургомистр — говорить, мы есть приглашен на завтрашний праздник.