— Господи, неужели ты услышал мои молитвы?… — восторженно прошептал Колобков. — Так, братва лихая, вернулись? Ячмень принесли?
Близнецы синхронно кивнули и протянули ему банки с корицей и пшенкой. Они не знали, как выглядит ячмень, поэтому взяли, что подвернулось под руку, решив, что папа тоже не знает.
Правильно, кстати, решив.
Да и не было на камбузе ячменя — что ему там делать-то?
— Ага, — задумался Колобков, понюхав пшенку и зачем-то испачкав палец в корице. — Молодцы. Только уже не нужно. Лучше дуйте к мамке и быстро зовите ее сюда. Мы для вашей бабушки… нашли нового дедушку!
Спустя час в кают-компании собрались все, кроме хворающего Валеры и Матильды Афанасьевны (ей пока что ничего не сказали). И волшебников, конечно. Тепорий успел погаснуть, и помещение осветили электрические лампы. Вождь громко восхитился таким отличным способом рассеивать тьму и заявил, что с удовольствием купит десятка два таких «волшебных пузырей». Даже попытался втихаря украсть одну лампочку, но обжегся и долго орал. Хорошо, что этого крика не услышали бойцы, дежурящие на пирсе, а то бы вышел международный скандал.
— Бред какой-то… — с сомнением сказала Зинаида Михайловна. — Петя, маме уже шестьдесят с гаком — ну куда ей замуж?
— Так и жениху не меньше, — парировал Колобков. Он готов был сделать все, что угодно, только бы не упустить неожиданную удачу. — Зиночка, ну давай, а, ну давай Матильду за вождя выдадим?! Ну ты посмотри на него — орел, джигит!
— Да ему уж почти семьдесят… — с сомнением смерила вождя взглядом дочь «невесты».
— Так и Матильде не меньше, — повторил тот же самый аргумент Петр Иванович. — Зато возможность, возможность! Она ж сама все время плачется, что вдове и жизнь не жизнь! Эх, а какой у меня тесть-то был, вот по кому я скучаю-то…
— Конечно, вы с папой только и знали, что пиво на пару пить, да футбол смотреть! — сердито ответила жена. — Петя, ну прекрати уже — ты что, правда собрался маму за этого Отелло выдавать?
— Отелло, говоришь?… — заинтересовался сравнением Колобков. Он внимательно посмотрел на смущенно перебирающего босыми пальцами ног вождя, а потом с сожалением заключил: — Не, не Отелло. Не тот типаж. Этот не задушит.
— Ты так говоришь, как будто это плохо!
— Петер, я есть думать, что надо узнать мнений мама уважаемый Зина, — подал голос Грюнлау.
— Да, к сожалению, надо… — вздохнул Колобков. — Братва лихая, сгоняйте за бабушкой.
Пока близнецы неохотно тащились в очередные побегушки, вождь Неосто наклонился к Чертанову и прошептал:
— Скажи, Серге, верно ли я понимаю, что белый вождь Колобко сейчас обсуждает со своей женой размеры приданого?
— Почти правильно, — не стал вдаваться в подробности Чертанов. — А вы что — приданого хотите? Петр Иваныч, тут вождь говорит, что за вашу тещу надо будет еще приданое дать!
— Приплачу, сколько скажет, пусть только заберет! — не стал жадничать Колобков. — Скажи — пусть берет все, кроме яхты!… хотя нет, стой, не говори! Будем торговаться! И вообще — скажи лучше, что он еще должен калым за невесту заплатить!
Чертанов пошевелил губами, размышляя, как бы это получше перевести.
В языке мбумбу не было слова «калым». Но потом нашелся:
— Великий вождь Колобко говорит, что он не может дать приданого, потому что выдает не дочь, а тещу. Наоборот — он хочет продать ее тебе, великий Неосто, и спрашивает, сколько ты заплатишь.
— А-а-а, продать… — слегка огорчился вождь. — Это не так хорошо… Скажи, что урожаи в этом сезоне были плохие, свиньи худые, рыба ловится плохо, пальмы вянут, а Большие Шумузи ушли далеко, их не добыть…
— Прибедняется, — коротко перевел Чертанов. — Платить не хочет.
— Да пофиг, скажи — пусть даст, сколько сможет, — не стал настаивать Колобков.
Вождь задумался. Ему очень хотелось сказать, что он вообще ничего дать не может. Но показаться жадным он тоже не желал.
Вошла Матильда Афанасьевна, настороженно глядя на это ночное сборище.
— Ну? — глубоким басом спросила она.
— Матильда Афанасьевна, золотая вы наша, драгоценная, бриллиантовая! — фальшиво пропел Колобков. — На кого ж вы нас оставляете, как мы без вас жить-то будем?!
— Опять нажрались, Петр Иваныч?! Да куда ж в вас лезет-то?!
— Мама… Петя, замолчи!… мама, тут вот вождь, того… влюбился…
— В кого? — заподозрила неладное теща.
— В вас, в вас, дорогая Матильда Афанасьевна! — аж всхлипнул от счастья Колобков. — Ну, соглашайтесь, а?! Я ж вам такую свадьбу отгрохаю!… Хотите, «Майбах» свой подарю? Хотите, виллу на Кипре уступлю? Только соглашайтесь!…
Мадам Сбруева впервые в жизни не нашла слов, чтобы обругать зятя. В такой глубокий шок ее ввела эта новость.
— А?… — робко переспросила она. — Вот этот негр, да?…
Вождь, вновь встретившийся с предметом своих воздыханий, восторженно развел руки и начал что-то быстро говорить. Все посмотрели на Чертанова.
— Делает предложение, — коротко перевел тот.
Матильда Афанасьевна сглотнула. А потом поджала губы, задумчиво глядя на нежданного жениха. В ее взгляде начала проявляться заинтересованность. Как-никак, мужчина видный, представительный, должность уважаемая, зарабатывает прилично… да и другой возможности в ее возрасте уже не представится. А что черный — так мы не расисты.