Снова Стаза закрыл глаза, а Наместник Города переминался с ноги на ногу, ожидая решения. На сей раз Стаза думал еще дольше, чем раньше.
— Насколько азартен этот человек? — наконец спросил он.
— Азартен?! О, он азартнее всех, кого я знаю!… Он готов играть дни и ночи напролет!… Мои наушники донесли, что если он не спит, ест или пьет, он играет!… Это сложная игра под названием… «пре’франс»… но я не знаю ее правил…
— Я тоже не слышал о такой. Слушай внимательно. Завтра ты устроишь большие праздничные игры…
— Но завтра нет никакого праздника…
— Так устрой праздник!
— Но… но в честь чего?
— Какая разница?! Придумай! Пусть будет… ну, скажем, День Благодарения Богам. Звучит неплохо.
— Благодарения богам? За что?
— За все, что они нам посылают.
— Но они ничего нам не посылают! — возмутился Мараха. — Еще чего не хватало — благодарить этих ленивых дармоедов! Они только и знают, что пожирать жертвы и требовать новых храмов!
— Ты идиот, это же просто повод! Какая разница, в честь чего будет праздник?!
— Хорошо, пусть будет День Благодарения… — проворчал Наместник Города. — Хотя за что их благодарить?… А что дальше?
— А дальше ты сделаешь вот что…
— Серега, я не понимаю, что этот хрен тарабанит, — поморщился Колобков, накладывая новый холодный компресс. — Переводи медленнее. Эй, братва лихая, а ну ша! Папа злой, папа с бодуна, папа и влындить может!
Гешка с Вадиком на миг замерли, а потом снова принялись носиться по палубе. Чертанов презрительно хмыкнул, глядя на пятнадцатилетних подростков, и подумал, что он в их возрасте был гораздо спокойнее.
Чертанов презрительно хмыкнул, глядя на пятнадцатилетних подростков, и подумал, что он в их возрасте был гораздо спокойнее. А эти… до сих пор детство в заднице играет.
Чернокожий юноша, стоящий перед российским бизнесменом, тоже на несколько секунд замолчал, недоуменно глядя на капитанских детей, а потом продолжил докладывать, что разузнал.
Этот парень возглавлял «голоштанную команду», набранную Колобковым и Чертановым среди портовых мальчишек. Несколько дней они шныряли по всему Наранно, подслушивая и подглядывая, выспрашивая все что можно о Тур Ганикте и Шуа’лай Стазе. Увы, результаты оказались не слишком утешительными. Информации-то нашлось очень много, но такая неопределенная и противоречивая, что пользы из нее извлечь не удалось.
О Тур Ганикте говорили, что это самый ужасный пират всего Кромаку. Говорили, что его правая рука по ночам удлиняется, и он дотягивается ей до любого дома и душит людей. Говорили, что он умер тысячу миллентумов назад, потому такой бледный. Говорили, что в его корабль вселился ужасный демон, и он может разговаривать и летать по воздуху, а питается человечьим мясом, как поганые дикари Черных островов. Говорили, что Тур Ганикт — верный слуга холог-юкти (по другим версиям — мозговых слизняков, змеелюдей или л’тра).
О Шуа’лай Стазе слухов набралось и того больше. Сходились на одном — он колдун. Красный колдун с далеких гор, оттуда, где рукой подать до неба с его богами. Или Синий колдун со дна моря, оттуда, где живут драконы и змеелюди. Или Черный колдун из глубочайших подземелий, оттуда, где вьются злобные духи. Но что колдун — это точно. Рассказывали, что однажды Стаза просто показал пальцем на какого-то человека, и тот превратился в горстку пепла. Рассказывали, что у Стазы есть волшебная сабля, летающая по воздуху и убивающая, кого укажут. Рассказывали, что Стаза может проникнуть в сон человека и убить его оттуда.
— Сплошные страшилки, — вздохнул Колобков, потирая переносицу. — Ладно, Серега, дай ему на мороженое — заработал.
Чертанов вручил парнишке мешочек, туго набитый золотыми и электроновыми горошинами.
— Это на всех, — предупредил он.
— Ого-го! — присвистнул тот, заглянув внутрь. — Льке Колобка, нам еще так щедро не платили! Может, еще что сделать? Ты только скажи! Если надо — у нас и отчаянные парни есть, можем и еще чем помочь…
— Чем, например? — насторожился Чертанов.
— Ну… сами знаете… — дернул щекой парень. — У нас и пара Щиколоток знакомых есть, да и один Бритвозуб [64]…
— Нет, это пока не нужно, — отказался Чертанов. — Но ты далеко не пропадай, может, и пригодится…
— Да хранят вас боги, — коротко кивнул наемник, сбегая по тропу.
— Эй, а как же Владельца? — крикнул вдогонку сисадмин, уже выучивший, что правильное прощание звучит: «да хранят боги вас и Владельца».
— А Владелец пусть понюхает меня между ног! — заржал беспризорник.
Колобков некоторое время шевелил пальцами, привычно пытаясь нащупать кружку с пивом, потом вспомнил, что пиво на «Чайке» давно кончилось и злобно ругнулся.
— Ребятки, ну-ка, приведите мне этого… которого ночью поймали! — потребовал он. — У меня сейчас как раз настроение подходящее…
Гена с Валерой послушно приволокли попискивающего от страха юберийца. Тот дрожал и скверно пах — ночь, проведенная в трюме, не пошла ему на пользу.
Этого мужика телохранители поймали, когда Колобков с мэром братались за рюмкой водки. Он проплыл под причалом и влез на «Чайку» по якорной цепи.
Он проплыл под причалом и влез на «Чайку» по якорной цепи. Что ему тут понадобилось, мускулистые ребята выяснить не сумели (Чертанов к этому моменту уже лежал под столом и вяло икал), поэтому просто скрутили его и швырнули в трюм. А доложили только наутро (еще чего не хватало — будить начальство из-за всякой шушеры).
Колобков, все еще страдающий от похмелья и злющий из-за иссякших запасов пива, долго рассусоливать не стал. Молча кивнул телохранителям, и те живо содрали со шпиона сандалии.