Чертанов выглядел помятым и не выспавшимся — эту ночь он провел в трюме. Ночевать в одной каюте с чертом, пусть и миловидной шатенкой, он не согласился бы ни за какие коврижки. Хотя спать на куче жемчуга оказалось потрясающе жестко и неудобно…
— Серега! — гавкнул ему в ухо шеф, незаметно подкравшийся сзади.
— А?! Что?! Что такое?! — всполошился Чертанов, в последнее время ставший удивительно дерганым.
— Да ничего, — ухмыльнулся Колобков. — Просто ты забавно вопишь. Деды еще спят?
— А… да, наверное… Бородатый точно спит.
— А Валерка как?
— Ходить понемножку начинает.
— Ну, отнеси ему цветов, персиков каких-нибудь… и почитать чего-нибудь. Я тот детектив дочитал, отнеси его.
— Он же на португальском…
— И поэтому я так и не понял, кто все-таки убийца, — печально согласился Колобков. — Ладно, пофиг. Василь Василич, так что ты там надумал?
Фабьев, Угрюмченко, Грюнлау, Света и Стефания совещались насчет того, стоит ли идти напрямик через это море, или все же лучше обойти. Теперь, когда на судне появился кто-то, более-менее разбирающийся в здешних реалиях, жизнь немного облегчилась — Стефания сразу же разъяснила, что это за море Тусклости, и почему у него такая странная вода.
— Это большая колония рачков-светоедов, — пояснила она, кутаясь в шаль, забытую Матильдой Афанасьевной.
— Это большая колония рачков-светоедов, — пояснила она, кутаясь в шаль, забытую Матильдой Афанасьевной. Привыкшей к температурам Ада девушке все время было холодно. — Они крохотные, меньше миллиметра в длину, но их тут квадриллионы. Они процеживают воду сквозь себя и питаются тепорием — это их главная пища. Поэтому вода здесь всегда темная.
— Вот вредители! — возмутился Угрюмченко, взлетая прямо на стол. При его теперешнем телосложении сидеть на стуле было трудно. — Этак они со временем все освещение сожрут!
— Не сожрут. На дне эйкрийских океанов очень много тепориала — нечто среднее между растением и грибом, похоже на красную водоросль, только черная. Тепориалы обволакивают и поглощают любые органические вещества, оседающие на дно, в том числе и трупы светоедов. А из них производят тепорий — он попадает в воду, а оттуда проникает и в воздух. Так что без света и тепла Эйкр не останется еще долго.
— Тогда ладно, — успокоился судовой механик.
— Меня вся эта химия не волнует, — напомнил Фабьев. — Ты мне что скажи — идти-то там можно? Не вредно судну? А то черт его знает…
— Да, я знаю! — огрызнулась чертовка. — Прекрати все время меня поминать! Это не опасно — юберийские и ваннвайгские галеры тут плавают, даже охотятся.
— На кого?
— Тут китов много. Рачки-светоеды — это ведь тоже планктон. А на Ваннвайге очень ценят ворвань и китовый ус.
— А, ну если тут даже китобои ходят… — успокоился штурман. Но гидролокатор, тем не менее, отключать не стал.
«Чайка» вошла в море Тусклости. И ничего особо не изменилось — все точно так же, как и раньше, только вода темная. Сначала все настороженно смотрели за борт — очень уж привыкли к наисветлейшему, наипрозрачнейшему океану Эйкра. Но постепенно тревога прошла.
Стефания, узнав о превращении Угрюмченко в орла, а Грюнлау — в фашиста, долго хохотала, держась за живот, и стучала кулачками по палубе, истерично всхлипывая. А известие о свадьбе колобковской тещи с вождем племени Магука ее окончательно добило — пришлось отливать водой, чтобы привести в себя.
— Болваны… — восхищенно качала головой она. — Какие же вы все-таки болваны, смертные… А еще удивляетесь, что мы, демоны, об вас ноги вытираем!
Одежду для чертовки сварганили из отдельных предметов Зинаиды Михайловны, Светы и Сергея. К сожалению, целиком ни один костюм на борту ей не подошел. К тому же Стефания вытребовала для себя бейсболку Вадика — прикрыть рога. Она их почему-то очень стеснялась.
— Восемь треф, — заявила Стефания, снеся прикуп. — Ваалам [54], благодарю…
— Так нечестно, черти всегда жульничают, — надулся Колобков. — Пас.
— Опять выдумка, — пропела чертовка, которой в последнее время удивительно везло. — Черти жульничают не чаще, чем вы, смертные…
Хотя она действительно жульничала.
Оказалось, что Стефания дель Морго отлично играет в преферанс, так что Колобков, Грюнлау и Чертанов наконец-то смогли составить полную четверку. Да, в марьяж вполне можно играть и втроем, но правильная игра все-таки требует четырех игроков.
Колобков с грустным видом допивал последнюю бутылочку пива. Самую последнюю и на борту, и вообще в этом мире. Во всяком случае, в той его части, что называется архипелагом Кромаку.
— Все! — перевернул кружку он. — Кончился «Хольштейн»!
— О да, это есть весьма печально, — угрюмо кивнул Грюнлау, даже за карточным столом отказавшийся снимать военную форму и расставаться со шмайссером.
— Человек не может жить без пива…
— Теперь придется переходить на эту молочную гадость… — вздохнул Колобков, раскупоривая кокосовый орех с мимбо. — На вкус — ну чисто лимонадик…
— Не отвлекайся, смертный, — строго посмотрела на него чертовка. — Предлагаю повысить ставки. Давайте играть на души!
— Опять за свое? — поморщился Колобков. — Не теряешь надежды, да?