Мне?то что?! Я уверенно пошел вперед по мостику шириной едва ли больше полуметра, а вот Жомов замешкался. Не думаю, что он чего?то испугался. Скорее всего просчитывал возможности боевых действий на ограниченном пространстве. Однако стоять на пронизывающем, холодном ветру, который взялся невесть откуда, мне почему?то не понравилось. И я коротко гавкнул, призывая Жомова. Ваня пожал плечами и ступил на мост. Но не успели мы пройти и половину дороги над пропастью, как все окрестное пространство огласил дикий вой. Я невольно ощерился, а Жомов застыл, схватив дубинку на изготовку. — Я ужас, летящий на крыльях ночи. Я жвачка, прилипшая к подошве вашего ботинка. Я бутылка водки, разбитая о вашу голову, — прерывая вой, раздался с противоположного конца пропасти истеричный крик, сменившийся невнятным бормотанием. — Так, по?моему, это не совсем то. А, вот! — И Барлог заорал снова:
— Трепещите, смертные, ибо Ужас Глубин приближается к вам. Никто не смеет нарушать мой покой, ибо цена за это — смерть! Причем позорная. — Ага, сейчас, — согласился с Барлогом Жомов и запустил по направлению голоса одно из своих серебряных яблок.
В этот раз Ваня постарался. Если в загоне у Стурла он лишь погладил дубинкой серебряный шарик, то теперь приложился к нему как следует. Яблочко, насвистывая мотив одноименной матросской песни, помчалось вперед, в темноту, готовясь снести все на своем пути. Мы с Жомовым застыли, ожидая результатов выстрела, и они нас порадовали. Шар, выпушенный верной омоновской рукой, с диким грохотом врезался в каменную стену где?то на том конце пропасти и, судя по звукам, вызвал настоящий камнепад. Эхо от удара шара о стену еще не утихло, а у Жомова в руках уже был новый. Полностью готовый к запуску. Однако отправить ero в полет он не успел. С той стороны пропасти, куда Ваня целился, раздался плаксивый голос:
— Эй, чего вы кидаетесь? Так нечестно. Я же в вас не кидался! — Ну, конечно! — фыркнул Жомов. — Сейчас мы тут все бросим и на тебя орать начнем. Ну?ка выходи с поднятыми руками.
Из темноты послышались шаркающие шаги. Жомов терпеливо ждал, подбрасывая на руке серебряный шарик, и вот нам навстречу в черном плаще с кровавым подбоем вышел прокуратор Иудеи… Ох, извините, оговорился! Вышел худощавый мужичонка, примерно полутора метров роста, сжимавший в руке жестяной рупор.
Жомов презрительно посмотрел на него.
— Та?ак, гражданин Глубинный Ужас, ну?ка предъявите документики, потребовал омоновец. — По какому праву устраиваем пробки в местах движения общественного транспорта и блокируем пешеходные переходы? Неприятностей на собственную задницу не хватает?
— Вы меня арестовывать будете? — почему?то обрадованно поинтересовался Барлог.
— Нет, польку с тобой плясать начну! — рявкнул на него Жомов. — Последний раз спрашиваю, какого хрена весь Свартальхейм перепугал? — Да я?то тут при чем? — попытался оправдаться мужик. — Это все она, Хель. У всех нормальных правителей царства мертвых стражи были. У Аида, например, Цербер, у Кощея — Баба?яга. Один Один для Нидльхейма и Берега Мертвых сторожа не придумал. Вот и решила Хель сама себе сторожа назначить. А я что? Мое дело служивое. Поставили на КПП, чтобы посторонних не пущать, я и не пущаю. — Развелось вас, вневедомственных охранников! Плюнуть некуда, — буркнул Жомов и посмотрел на Барлога. — В общем, так, мне по фигу, как ты перед своим начальством отчитываться будешь, но я с псом иду дальше. Вопросы есть? — Йес, сэр! Так точно, сэр! Разрешите изложить, сэр? — рявкнул мужик, вытягиваясь по стойке «смирно». — Может, вы меня арестуете и к Хели под конвоем приведете? Как захваченного с боем заложника? А я вам до Нидльхейма краткий путь покажу.
Жомов согласился. И нужно сказать, не зря. По дороге к этой сине?красной мымре попадалось столько ответвлений тоннелей, что мы с Ваней могли бы проблуждать там целых пару сотен лет. Тем более что я даже и представить себе не мог, чем здешний ад пахнет. Представляете, аммиаком! А это, по?моему, похуже, чем запах паленой кошки.
Пейзажик вокруг был препоганенький. Как я заметил, из пещер мы не выходили, однако каким?то образом оказались на свежем воздухе. То есть в атмосфере, пропитанной запахом аммиака даже круче, чем на проходной иного химзавода. Вокруг валялись кучи мусора, среди которых ползали местные ободранные бомжи. Вдали виднелась исходящая каким?то желтым паром неширокая речка, на берегу которой стояло что?то странное, напоминавшее внешним видом стадион «Лужники», но только после атомного взрыва. Именно на эти бесформенные руины и показал Барлог.
— Замок Хели, — коротко представил он строение. — Нам туда. Только не думайте, что вас там встретят с оркестром.
Спасибо, не нужно! Судя по внешнему виду местах жителей, упорно перекладывавших кучи мусора с места на место, оркестрик здесь должен состоять из палых пианистов, безгубых трубачей и безруких барабанщиков. А если солировать возмется сама Хель, то нам такая симфония и даром не нужна. Не то что при почетной встрече.
По пути в замок владычицы Нидльхейма нас совершенно никто не беспокоил. И дело, конечно, не только в черно?красном плаще Барлога, каковой являлся здешним символом власти, айв Ване Жомове. Население этой страны в основном составляли всяческие преступные элементы, а на них, я уже успел в этом убедиться, во все времена и в каждом из миров форма омоновца действует как ладан на черта или как пинок на кота. Поэтому при нашем приближении бомжи бросали свои бесплодные поиски и разбегались в разные стороны. Впрочем, лично Ване все это было абсолютно до лампочки. Он осторожно шел узкой тропинкой среди куч мусора и грязных луж, тщательно стараясь не измазать форменные берцы. В этот раз я шел последним. И потому, что вынюхивать кроме аммиака вокруг нечего было, и потому, что по следам Жомова было чище идти. Такой вот узкой цепочкой мы и добрались до жилища Хели, и Ваня, не мудрствуя лукаво, саданул кулаком в дверь. Дескать, тук?тук, ваша мама пришла, ордер на обыск принесла. От его удара ветхое строение зашаталось, приготавливаясь обрушиться нам на головы, но почему?то передумало. И вместо него на нас обрушился поток отборной ругани из?за дверей.