— Да пошел ты со своими стонами прокурора жалобить! — отмахнулся от него Жомов и, хлопнув Рабиновича по плечу, спросил:
— Ну что, Сеня, пошли разомнемся?
— А оно нам надо? — Рабинович удивленно посмотрел на друга. — Что мы с этого будем иметь?
— Вот морда торгашеская! — изумился Ваня. — Вместо того чтобы, блин, собственную выгоду высчитывать, мог бы подумать о чести этого, как его?.. Ну, блин, как форму?то по?другому называют?
— Мундир, — оторопело ответил Сеня, не ожидавший от Жомова столь возвышенных мотивов.
— Вот именно! О чести мундира нужно думать, — рявкнул Жомов, от нетерпения притоптывая на месте. — Мы, может быть, вообще единственные менты на сотню километров. Так кто тут тогда за порядком следить будет? А то посмотри, как гопота распоясалась! Совсем страх потеряли.
— Дорогой ты мой омоновец, ты зенки?то разуй! — возмутился Рабинович. — Тут тебе не митинг протеста, а война идет. И вообще, мы не у себя дома. Тут совсем другие обстоятельства.
— И еще нужно напомнить вам, господа, — встрял в дискуссию отогревшийся Горыныч, — что поскольку вы еще не вернулись домой, судьба вашего мира висит на волоске. Если хоть один из вас погибнет…
— Слышали мы все это уже сто раз. Так что помолчи, лампа паяльная! — оборвал его Жомов. — Раз уж я сегодня на дежурство в отдел не попаду, так хоть тут оторваться не мешайте. Ну, душа истосковалась! — Ваня достал из кобуры пистолет и швырнул его оторопевшему Попову. — Держи. Прикроешь, если что. — И, больше не обращая ни на кого внимания, бросился вниз по склону. Рабинович несколько секунд растерянно смотрел вслед этому озверевшему защитнику правопорядка, не зная, что предпринять, но когда к своему вящему изумлению увидел, что я с громким лаем помчался на замшелых аборигенов впереди доблестного омоновца, устремился следом за нами. Осиротевшему Попову ничего не оставалось, кроме как бросить на камни Ванин бушлат с завернутым в него карманным драконом и последовать примеру друзей. Два волосатых диплодока, увидев невесть откуда взявшихся людей в диковинных нарядах, на секунду оторопели. Ближний к Жомову здоровый рыжий детина даже снял с головы шлем и почесал маковку, пытаясь понять, что за звери такие на него нападают. Эх, если бы он знал, что за звери менты, то бросился бы бежать без оглядки. Однако такие чудища аборигену были неведомы, и он, стукнув себя в грудь правой рукой с зажатым в ней мечом (из?за чего срезал изрядный кусок бороды!), нечленораздельно замычал и, отпустив дамочку в неглиже, бросился навстречу омоновцу.
Рыжий идиот, видимо, решил, что может одной левой разделаться с российским ментом, вооруженным всего?навсего резиновой дубинкой. Он взмахнул над головой огромным двуручным мечом и решил обрушить его сверху, перерубив пополам вмешавшегося в его сексуальные домогательства Жомова. Однако не тут?то было! Ваня стремительно нырнул под руку дикарю и, проведя классический бросок через бедро (чем непременно в другое время заслужил бы одобрение от президента!), приложился рукояткой дубинки к окованному стальными обручами кожаному шлему самонадеянного нахала.
Дубинка сработала именно так, как от нее и ожидали! То есть произвела на местную сталь тот же эффект, что и на доспехи рыцарей в средневековой Англии.
От удара неимоверной силы закованную в стальные обручи голову насильника вогнало в прибрежный песок почти на полметра, отчего ее хозяин оказался вертикально воткнутым в грунт подобно заправской свае. Жомов презрительно фыркнул и, выдернув рыжего за ноги, небрежно бросил на землю. — Лежать, бояться! — скомандовал он. — Раздвинь ноги, урод. Руки за голову и не шевелиться.
Однако побывавший в песке варвар оказался глух к инструкциям омоновца. Он как лежал распластанным па грунте, так и не пошевелился. Зато пошевелился его более тщедушный приятель, который, судя по всему, относился к тем людям, что учатся только на своих ошибках. Ему бы бежать подальше сломя голову, ноги, руки, позвоночник, поскольку, если бы это принялся делать Ваня, получилось бы намного больнее. Однако вместо этого завернутый в вонючие шкуры псих подскочил к Жомову сзади и что есть силы саданул окованной медью дубинкой по затылку омоновца. Ваня медленно развернулся.
— Вот это, ни хрена себе, уважение к власти, — зло прокомментировал поступок неразумного наглеца омоновец. — Ты совсем оборзел, урод? Быдло поганое! Ну, сейчас огребешь на всю катушку, чмо педальное. Ни секунды не мешкая, Ваня принялся выполнять свое обещание. В первую очередь ударом милицейской дубинки он выбил оружие из рук ошеломленного варвара, а затем заехал ему кулаком в ухо. Бородатый абориген пошатнулся, но удар выдержал, на удивление Ивана. Уж лучше бы ему было сразу упасть! Озверевший от такого непочтения к собственному труду, Жомов схватил полуоглушенного варвара в охапку и, подняв над головой, бросил на песок. Совсем растерявшийся экс?насильник решил прикинуться змеей и уползти от разгневанного омоновца. И неизвестно, удалось бы ему это или нет, кабы не подоспели Рабинович с Поповым. Сеня для начала обогнал Жомова и дал пинка аборигену, видимо, для увеличения скорости передвижения оного, а затем оттолкнул назад Ивана.