— Тебе на руку? — Закончил я, видя во взгляде эльфа ранее несвойственную ему мечтательность.
И один из «заново сотворенных» вот-вот построит логическую цепочку, совершенно мне ненужную…
Вдох. Еще один.
— Да, кажется, знаю. Ты…
— Я не хочу, чтобы мои подарки пропадали за ненадобностью, вот и все! Лучше скажи, ты полностью выздоровел?
— Для «полностью» нужно еще около года, но это…
— Тебе на руку? — Закончил я, видя во взгляде эльфа ранее несвойственную ему мечтательность.
Он ответил не сразу, но все же ответил, признавая мое право быть причастным к некоторым тайнам:
— Да.
— Кто она?
— Очень милая девушка.
— Это понятно и без пояснений! Где и как ты ее нашел?
— Тебе интересно? — Лиловые глаза чуть сузились, словно Кэл допускал иную возможность.
Я энергично кивнул:
— Конечно, интересно!
Подозреваю, насколько эльф успел надоесть своим немногочисленным близким рассказами о новой любви, если при встрече с лицом неосведомленным ограничивается сухим «милая девушка»… Засмеяли парня, наверное. Или воротили носы, одно из двух, причем более вероятное: если Кэл отставлен от прежней должности при Совете, его бывшие приятели и сослуживцы, скорее всего, не рвутся к возобновлению общения. Неприятно, но объяснимо, и наивно осуждать их за это: во всех службах подлунного мира стремятся подняться снизу вверх, а поднявшись, смотрят на менее удачливых знакомцев в лучшем случае, с сочувствием, в худшем — с презрением.
— Не шутишь? — Продолжил допрос эльф.
— Ни капельки!
Надо же, как грустно обстоят дела. Я бы этот Совет с его прихлебателями построил в струнку и…
— Она помогает Кайе сейчас и будет помогать с ребенком. Гилиа-Нэйа — искусный лекарь.
— И конечно, она пользует и твои раны? Телесные и душевные? Надеюсь, с радостью, а не только из желания узнать, насколько велико ее искусство?
Изгиб серебристых бровей возжелал было превратиться в излом, но эльф быстро понял, что в моих словах нет и тени насмешки:
— Еще не уверен.
— А когда будешь уверен?
— Это не происходит по щелчку пальцев, ты же знаешь! — В голос Кэла скользнуло отчаяние.
Знаю. А еще знаю, что направления уверенности имеют обыкновение не совпадать. И хуже всего, если в один и тот же миг двое понимают, но совершенно разные вещи: он не может жить без ее глаз, а она не в силах оставаться рядом с ним. Или наоборот, что ничуть не лучше, потому что в любом случае одно из сердец разбивается на осколки, а с ним и второе, осознавшее всю тяжесть отказа. Но об этом говорить не буду до тех пор, пока существует надежда на счастье.
— Мне не возбраняется на нее посмотреть?
— Почему я должен запретить? — Удивление, сменившее на посту прочие чувства.
— Вдруг еще, отобью? Меня девушки любят… То есть, сначала жалеют, а потом души не чают!
В течение вдоха эльф сдерживается, но все же заливается хохотом. Вместе со мной. Не знаю, над чем смеется листоухий: в моих словах нет и намека на ложь. Лично я смеюсь потому, что мне весело и легко. В этот самый миг.
***
Как живут эльфы? Так же, как и все, в домах. И ведут хозяйство. Только в меру своих, эльфийских представлений.
Например, дома строят только из дерева, и вовсе не тем способом, что распространен среди людей: не укрощают природу, а уговаривают. Многие полагают это магией, но объяснение гораздо проще: эльфы умеют разговаривать с душами растений.
Многие полагают это магией, но объяснение гораздо проще: эльфы умеют разговаривать с душами растений. Если можно всего лишь попросить дерево стать широкой и тонкой частью стены, зачем рубить его и распиливать на доски? Срубленное дерево живет меньше, чем живое, и несет в себе боль смерти, потому что умирает с того самого момента, как лишается корней. В чем-то эта особенность присуща всем живым существам: теряя дом и родных, они очень нескоро учатся находить другие причины оставаться в живых.
Дом Кайи не был исключением из правила, и я неуверенно остановился в нескольких шагах от просторной террасы, не решаясь ступить на все еще живой пол.
«Чего ты испугался?..» — Недоуменно спросила Мантия.
Я не испугался. Я… не хочу принести неприятности.
«Снявши голову, по волосам не плачут…» — последовало насмешливое замечание.
То есть? При чем тут…
«Ты приносишь только то, что можешь принести, и оно не дурное, и не хорошее. Оно такое, каким его видят другие… В этом доме тебя ждут, и не для того, чтобы прогнать, так о чем волноваться?..»
Наверное, ты права.
«Как всегда…» — пожатие невидимыми плечами.
Я подошел ближе и положил ладонь на шероховатую подпорку. Положил осторожно, словно боялся сломать. Нагретая солнцем кора оказалась на ощупь приятной, как бархат, если он мог бы застыть такими сухими и затейливыми складками. Теплая и живая, как у сотен деревьев в лесу по соседству. А если прислушаться, можно услышать, как под ней медленно, но упорно текут вверх, к веткам живительные соки, чтобы вытолкнуть из почек бледную зелень молодых листьев… Нет, мое присутствие не должно помешать. В повороте природы от зимы к весне нет никакого чародейства.
— Кто вы? Что вам нужно в этом доме?
Чуть встревоженный голос, выдающий неопытность его обладательницы в раздаче приказов. Должно быть, это и есть возлюбленная Кэла. Ну-ка, посмотрим!