— Находятся, но не всегда. Бывают случаи, что задача и ответ отстоят друг от друга на расстояние жизни… Но не буду вас путать своими личными наблюдениями. Тайну я уже нашел, теперь должен ее разгадать.
— Должны? — Кажется, герцог начал забывать о своем недомогании. — Причина не в удовлетворении любопытства?
— К моему глубокому сожалению, нет, милорд. Наверное, я уродился таким, но… Когда открываю набитый вещами шкаф, не могу успокоиться, пока не разложу все в нем по полочкам. Возможно, порядка и не станет больше, но я буду знать, где что лежит, и мне этого достаточно.
«Что меня не перестает поражать, так это твоя способность правдиво лгать!..» — Восхищенно воскликнула Мантия.
Я не лгу.
«Тебе же нет никакого дела до города и его судьбы, если вдуматься… Несколькими тысячами больше, несколькими меньше — от мира не убудет…»
А вот тут ты ошибаешься. Убудет. Я это чувствую.
«Что-что ты чувствуешь?..» — подбирается, как охотничья собака, взявшая след.
Мир. Ему… немного не по себе.
«Плохо?..»
Нет, «плохими» или «хорошими» его ощущения не назовешь. Он… встревожен. И я тоже, что меня несколько раздражает.
«Привыкай…» — советует Мантия. — «Число ниточек, протянутых между вами, будет только расти…»
До каких пределов?
«Пока не сольетесь в единое целое… Шучу, не бойся! Вы слишком хороши сами по себе, чтобы вас объединять… И слишком ценны своими самостоятельными качествами, а поскольку слияние неизбежно усилит одни из них и поглотит другие…»
Можно спать спокойно?
«Когда наиграешься всласть…»
Я не играю!
«В игре нет ничего плохого, любовь моя, только не забывай, что с одной стороны надо стараться выиграть, а с другой, сделать возможный проигрыш менее болезненным… К тому же, некоторыми фигурами неизбежно придется пожертвовать…»
Этого я делать не хочу.
«А твое желание, в отличие от желания того, кто следит за соблюдением правил, не имеет особого значения…»
Хорошо, пусть так. Но я когда-нибудь доберусь до этого самозваного судьи и…
«Вот тогда и поговорим…» — Она свернула Крылья и сделала вид, что дремлет, позволяя мне вернуться к разговору.
— А как же остальные? — С искренним интересом и легкой обидой спросил Льюс. — Их вы не хотите посвящать в свой «порядок»?
— Почему же? Посвящу и с удовольствием, если они выкажут к тому искреннее желание, а не вежливо-скучное: «Да, разумеется, поставьте нас в известность».
— Это непременное условие?
— Для меня? Да.
— А если я попрошу… Вы сочтете мое желание искренним? — Серые глаза стали невыносимо серьезны.
Я опустил взгляд, снова поднял, прищурился и усмехнулся.
— Искренним? Возможно. Но не бескорыстным.
— Почему? Я не ищу выгоды.
— Ваши мысли сейчас наполнены жаждой выжить и наказать обидчика. Неплохая пища для костра знаний, но учтите, она сродни хворосту: быстро загорается, весело трещит, но и бесследно гаснет, а значит, приносит мало пользы. Поэтому постарайтесь найти для костра еще и несколько поленьев, иначе нет смысла высекать искру.
Льюс, не отрываясь, смотрел на меня не меньше трех вдохов.
— Мы не могли встречаться раньше?
— Не в этой жизни, милорд.
— А мне кажется, я уже где-то слышал ваш голос… Но никак не могу вспомнить, где и по какому поводу.
Хм. Еще бы не казалось. Целомудренные философские беседы у гроба младшего Магайона мы вели долго. Пока не пришло время крепких напитков, и одним богам известно, что я плел, когда разум начал исчезать в пьяном угаре.
— Если это будет необходимо, вспомните.
— Но вы сказали, «не в этой жизни». Значит, мы не могли видеться?
— Каждый день, прожитый на свете, милорд, это маленькая жизнь.
Взгляд Льюса азартно дрогнул.
— Если так, то…
— Оставьте воспоминания до лучших времен, милорд. Сейчас нам нужно уделить внимание не прошлому, а настоящему.
— Да, Мастер. И с чего вы хотите начать?
— С начала, конечно. То есть, с вашего самочувствия. Как давно вы прибыли в город?
— Неделю назад, — с готовностью ответил герцог.
— Полагаю, по делу, а не ради развлечения?
— Разумеется. Отец поручил мне…
— Не хочу ничего слышать.
— Но… — Почти детское недоумение на бледном лице.
— Мотивы приезда мне не нужны, и становиться доверенным ваших семейных секретов я не собираюсь. Итак, неделю назад… Вам сразу поднесли воду?
Льюс чуть наморщил лоб, вспоминая.
— Да, сразу по приезду. Было очень жарко, и я выпил сразу несколько кружек.
— Холодной воды?
— Ледяной.
Ледяной… Почему этот факт представляется мне важным?
— А скажите, милорд, какими именно ощущениями сопровождается ваша болезнь?
— Теми же, что и обычная простуда: болит горло, лихорадит.
— Слабость присутствует?
— Да. Если бы не ваши слова насчет воды, я бы никогда и не подумал, что отравился.
— Вы теряете чувствительность?
— Что вы имеете в виду? — Растерянно поднял брови герцог.
— Осязание, зрение, слух, вкусовые ощущения страдают? Впрочем, уж о вкусе я спросил зря… Остановимся на осязании. Итак?
Льюс добросовестно коснулся пальцами одеяла, своей щеки, наклонился, поднял с пола осколок бокала и сжал хрустальную бусину в кулаке. Сжал сильно, добросовестно прислушиваясь к ощущениям.
— Больно.
— Позволите взглянуть?
— Пожалуйста, — линии раскрытой ладони окрасились кровью.