— А я неуютно себя чувствую, когда его со мной нет, — слегка дрожащим от волнения голосом ответила Анет, и ускорила шаг, опасаясь продолжения разговора. Было ясно, что спокойно ей удалось пройти только за счет того, что рядом безмолвной тенью крался Дерри. Иначе, ее бы просто так не пропустили. — Мне нужна свободная комната, — обратилась она к высокому полному бармену неопределенного возраста, который по совместительству, похоже, был еще вышибалой, хозяином и портье.
— Вообще-то с животными к нам, и в самом деле, нельзя. Вы можете разместить своего кота в конюшне, если конечно он не порвет ночью ни чьих лошадей, — начал бармен, но мелькнувший в руках Анет небольшой кусочек золота снял все спорные вопросы и решил глобальные проблемы. Схватив из рук в миг подобревшего мужчины ключ, девушка заказала побольше еды и почти бегом кинулась на второй этаж, желая как можно быстрее оказаться у себя в комнате, вдали от неприятной публики, засевшей внизу.
Дир медленно приходил в себя. Казалось, его тело сначала заморозили, а потом, раскололи на тысячи мельчайших осколков. А теперь собрали, словно гигантский пазл, склеив между собой эти крохотные кусочки плоти. Каждый маленький кусочек жил своей жизнью и не подходил к остальным, выражая свой безмолвный протест то острой пронзающей все тело, то тупой, не дающей нормально дышать болью.
Болело абсолютно все, даже ногти и волосы. Диру сначала показалось, что он не правильно рассчитал заклинание переноса и вместо коридора в гномьих катакомбах, нечаянно вмуровал себя в каменную стену, и волей судьбы при этом остался жив. А теперь его кожа, кости и мясо перемешались с холодным мертвым камнем, и сейчас, этот чужеродный материал причиняет ему нестерпимую боль. Маг осторожно пошевелил пальцами рук и с облегчением понял, что он не только жив, но и не заключен в каменную стену. Он осторожно попытался приоткрыть глаза, но голову тут же пронзила дикая, острая боль, взорвавшаяся в воспаленном мозгу снопом разноцветных искр. Дир тихо застонал, и даже этот, едва слышный звук дался ему с великим трудом и принес невероятные страдания, скрутив все тело судорожной болью.
— Калларион, ты слышал, он застонал! Он пришел в себя, — подскочил Стикур со своего места у стены и кинулся к неподвижному магу. Вместе с ним рванулся и взволнованный Зюзюка, слегка попискивая от слишком серьезных для его легкомысленной натуры переживаний.
— Не суетись Стик, — отозвался, даже не собирающийся вставать, эльф. — Пройдет еще немало времени, прежде чем уйдет терзающая его тело боль, и он сможет прийти в себя окончательно. Пока что каждое движение, даже небольшое сокращение мышц, приносит ему только боль. К сожалению, я ничем не могу ему помочь, все от меня зависящее уже сделано. Дальше он должен справиться сам.
Стик уныло отошел от утихшего друга и привалился к стене. Он готов был разорваться на части. Одна его половина требовала выполнять свой долг и быстрее спешить на помощь Дерри и Анет, а другая не позволяла оставить ни на минуту больного друга. Герцог понимал, что, если в ближайшие день-два маг не оправится, то нужно будет что-то предпринимать. Что Стик еще не решил. Бросить Дира здесь, он не мог, переправить во Влекриант, по-видимому, тоже.
Сам маг, тем временем, вопреки прогнозам Каллариона, медленно приходил в себя. Сначала, превозмогая жгучую боль, он открыл глаза, соображая, где же находится. Перед его мутным взором в сумасшедшем танце по кругу несся темный каменный потолок.
Перед его мутным взором в сумасшедшем танце по кругу несся темный каменный потолок. Подождав, пока головокружение пройдет, Дирон осторожно повернул голову в сторону, поймав взглядом прислонившегося к стене Стика. Герцог выглядел измученным и усталым. Но маг испытал радость при виде друга, так как это означало, что бегство от Тармана удалось. Дир больше всего боялся того, что очнувшись, обнаружит себя в том же месте, в котором он был раньше — в плену у Сарта.
Справа от Стикура сидел еще какой-то непонятный субъект. Диру было очень интересно, кто это и где Дерри и Анет, но он не мог произнести ни слова. Открыть глаза и посмотреть по сторонам — вот все, что он мог сейчас совершить. Даже эти элементарные действия несли в себе боль, поэтому маг закрыл глаза и провалился в спокойный, глубокий и практически здоровый сон.
Анет с наслаждением развалилась на кровати, решив для себя, что сегодня она не то что ли никуда не пойдет, но и вообще не сдвинется с места. Она удосужилась лишь снять грязные и пыльные сапоги, прежде чем улеглась на широкую кровать под шелковым покрывалом. За тот кусок золота, который девушка заплатила хозяину гостиницы, ей досталась вполне приличная просторная комната с огромной кроватью, двумя креслами, невысоким резным столиком и, самое главное, отдельной ванной комнатой, до которой, правда, Анет пока еще не добралась. Отмыкание девушка решила отложить на вечер, а сейчас просто наслаждалась блаженными минутами ничего неделания. Было удивительно хорошо лежать на мягком, чистом, бледно-розовом шелке, разглядывать белый и идеально гладкий полоток с небольшой, почему-то деревянной, люстрой, и мечтать. О том, как сначала наберешь в глубокую, чугунную ванну горячей воды, накапаешь ароматического масла, а потом, будешь час, а может быть и два, блаженствовать в благоухающей, приятно обжигающей воде. Анет зажмурилась от удовольствия и приготовилась отдыхать дальше, но все ее радужные мечты, как всегда разрушил Дерри.