— Теперь?то я знаю, где искать, — сказал он, — так что мне не составило особого труда установить, что следы зубов те же самые, что встречались на жертвах предыдущих нападений. Однако тут есть одна особенность… — Он взял со стола еще несколько фотографий. — Это тело первой жертвы. Видите, следы зубов менее отчетливы. Они становятся более отчетливыми на телах второй и третьей жертв. А сейчас… — Он показал на стену с фотографиями последней жертвы.
— Они стали еще глубже, — продолжил Ребус.
Моррисон взглянул на него с просиявшим лицом:
— Вы абсолютно правы.
— Это значит, что он становится более жестоким.
— Если мы можем охарактеризовать нападение на того, кто уже мертв, как «жестокое», тогда да, инспектор Ребус, он становится более жестоким, хотя лучше, может, будет сказать «более неуравновешенным». — Ребус и Флайт переглянулись. — Помимо того что изменилась глубина укусов, мне нечего добавить к моим предыдущим выводам. По всей вероятности, зубы искусственные…
— То есть фальшивые? — перебил его Ребус. Моррисон кивнул. — Как вы это определили?
Моррисон снова просиял, словно отличник, которому нравится выпендриваться перед учителями.
— Как же лучше объяснить это вам, непрофессионалу? — Он некоторое время обдумывал этот вопрос. — Ну, в общем, человеческие зубы — например, ваши, инспектор Ребус, — кстати, вам бы неплохо показаться врачу — со временем стираются, особенно по краям. Края искусственных зубов более гладкие, более закругленные. На них меньше потертостей и трещин. Особенно ярко это выражено на передних зубах.
Ребус сжал губы и провел языком по зубам. И правда, какие?то зазубренные, словно тупая пила. Он не был у дантиста уже лет десять, а то и больше, не нуждался в его услугах. А теперь Моррисон отпускает язвительные комментарии в его адрес. Неужели они и вправду так ужасны?
— Итак, — продолжал Моррисон, — именно по этой причине, а также по ряду некоторых других признаков я бы сказал, что у убийцы искусственные зубы. Но они к тому же очень любопытны…
— Да? — Ребус постарался не раскрывать рта, чтобы не показывать Моррисону свои позорные зубы.
— Я уже объяснял это инспектору Флайту. — Моррисон помедлил, давая Флайту возможность подтвердить его слова кивком. — Если вкратце, то объем верхней челюсти намного превышает объем нижней; сделав некоторые измерения, я пришел к выводу, что у человека с такими зубами должна быть необычная форма лица. Я даже сделал несколько набросков, но потом мне пришло в голову кое?что получше. Я рад, что вы зашли ко мне сегодня. — Подойдя к шкафу, он открыл его.
Ребус взглянул на Флайта, но тот только плечами пожал. Моррисон снова повернулся к ним, держа в правой руке какой?то странный предмет, накрытый коричневым бумажным пакетом.
— Смотрите, — сказал он, срывая пакет с предмета, — вот она, голова Оборотня!
В комнате повисла гробовая тишина.
С улицы стал отчетливо слышен шум дорожного движения. Ни Ребус, ни Флайт не нашлись сразу что сказать. Они подошли поближе к хихикающему Моррисону, который разглядывал свое творение с неподдельным восторгом. Внезапно снаружи донесся оглушительный визг тормозов.
— Оборотень, — повторил Моррисон. Он держал в руках гипсовый слепок человеческой головы. — Вы можете счесть мою идею нелепой, — сказал Моррисон, — по правде говоря, она достаточно умозрительна, основана на самых простых расчетах. Но челюсти, смею надеяться, заслуживают вашего внимания.
Да, челюсти и в самом деле были весьма занятные. Верхние зубы выступали вперед, растягивая и выпячивая верхнюю губу и кожу под носом. Напротив, нижняя челюсть была вдавлена настолько, что ее и видно?то не было; это напомнило Ребусу сделанные по найденным останкам реконструкции ископаемого человека?неандертальца. Подбородок был узким и заостренным, а скулы, находящиеся на одной линии с носом, резко выступали под глазами, а затем проваливались внутрь, стягивая лицо книзу. Лицо было настолько необычным, что Ребус засомневался, существуют ли такие в реальной жизни. Но ведь это нереальная жизнь, верно? Это всего лишь реконструкция, напрямую зависящая от теоретических умозаключений и углов измерений. Флайт не сводил с гипсового лица восхищенного взгляда, словно хотел навеки сохранить его в памяти. У Ребуса в голове мелькнула мысль, от которой его прошиб холодный пот: Флайт поместит фотографию слепка в газетах и арестует первого бедолагу, чье лицо будет хотя бы отдаленно напоминать эту маску.
— Вам не кажется, что это лицо изуродовано? — спросил Ребус.
— Нет, конечно, — отвечал Моррисон со смешком, — видели бы вы случаи, с которыми мне приходилось сталкиваться. Нет, это лицо нельзя назвать деформированным.
— Приблизительно таким мне всегда представлялся стивенсоновский мистер Хайд, — проговорил Флайт.
Только не упоминай при мне о Хайде, подумал Ребус.
— А вы, инспектор Ребус? — спросил Моррисон, продолжая улыбаться. — Что вы думаете по этому поводу?
Ребус снова уставился на слепок:
— Выглядит как нечто доисторическое.
— Ага! — вскричал Моррисон с неподдельным энтузиазмом. — Именно так я сперва и подумал. Особенно учитывая выступающую верхнюю челюсть.