— Ах да, Оборотень, — заинтересовался Чамберс, — я буду с нетерпением ждать возможности выступить обвинителем по этому делу.
— Надеюсь, мы предоставим вам эту возможность, — сказал Ребус.
— Ну, — молвил Чамберс, — не так?то просто поймать такую рыбку, как наш друг. — Он покосился в сторону скамьи подсудимых, которая теперь была пуста. — Но мы не сдаемся, — вздохнул он, — мы не сдаемся. — Помедлил и добавил, понизив голос, специально для Флайта: — Учти, Джордж, мне совсем не нравится, когда меня сажает в лужу моя собственная команда. Усек?
Флайт покраснел. Чамберс опустил его так, как ни суперинтендант, ни начальник полиции не посмели бы, и он прекрасно осознавал это.
— Всего хорошего, господа, — на ходу попрощался Чамберс, — удачи вам, инспектор Ребус.
— Спасибо! — крикнул Ребус в спину удаляющейся фигуре.
Флайт наблюдал за тем, как Чамберс рывком распахивает двери, а его мантия развевается у него за спиной и косичка парика покачивается из стороны в сторону.
Когда двери закрылись за ним, Флайт издал приглушенный смешок:
— Высокомерный хрен. Но он лучший в своем деле.
Ребусу начинало казаться, что в Лондоне не может быть ничего второсортного. Его уже представили «прекрасному» патологоанатому, «лучшему» обвинителю, «самой крутой» команде судмедэкспертов, «классным» аквалангистам. Не было ли все это проявлением столичного высокомерия?
— Я думал, все лучшие юристы ударились теперь в коммерцию, — сказал Ребус.
— Не все. Это только алчные ублюдки, которые работают в Сити. К тому же суд и прочая бодяга — все равно что наркотик для Чамберса и иже с ним. Они актеры, и они неплохо справляются со своей ролью, черт побери.
Да, Ребус знавал в свое время нескольких блестящих адвокатов, которые проигрывали дела не из?за отсутствия необходимой профессиональной подготовки, а скорее из?за стремления покрасоваться. Им удавалось заработать лишь четвертую часть того, что зарабатывали их собратья, обслуживавшие коммерческие корпорации, какие?то пятьдесят тысяч фунтов в год, но они мирились с этим во имя своего народа.
Флайт двинулся по направлению к дверям.
— Чуть не забыл, — сказал он. — Чамберс учился какое?то время в Штатах. Они там учат их быть настоящими актерами. И циничными ублюдками. Мне говорили, что он был лучшим в своем выпуске. Вот почему мне нравится то, что он на нашей стороне. — Флайт помолчал. — Ты все еще хочешь перекинуться парой слов с Томми?
Ребус пожал плечами:
— Почему бы и нет?
Уоткис стоял в вестибюле у одного из широких окон и с наслаждением курил, слушая своего солиситора. Потом они повернулись и начали удаляться.
— Слушай, — сказал Ребус, — я передумал. Давай оставим Уоткиса в покое на какое?то время.
— Ладно, — кивнул Флайт, — ты же у нас эксперт. — Но, увидев его кислое выражение лица, расхохотался. — Расслабься. Я?то знаю, что ты никакой не эксперт.
— Звучит ободряюще, Джордж, — сказал Ребус, даже не подумав обидеться. И, глядя в спину удаляющемуся Уоткису, подумал: не мне одному сегодня пофартило.
Флайт снова рассмеялся. Его так и разбирало любопытство: кого же это Ребус высматривал в зале суда? Но если он не хочет говорить об этом… Что ж, его право. Флайт умел ждать.
— Так что теперь? — спросил он.
Ребус выразительно потер челюсть.
— Мое свидание с дантистом, — ответил он.
Энтони Моррисон, который настаивал на том, чтобы его называли Тони, оказался намного моложе, чем ожидал Ребус. Ему было не более тридцати пяти лет, и его хилая подростковая фигура совершенно не сочеталась с головой взрослого мужчины. Ребус выругал себя за то, что разглядывает его чересчур пристально. Блестящее, гладко выбритое лицо, пучки щетины на подбородке и на щеке — там, где бритва была бессильна выполнить свою работу, аккуратно подстриженные волосы и сосредоточенный взгляд: на улице он принял бы его за шестиклассника. Да, несомненно, как патологоанатом, а тем более дантист?патологоанатом, — этот парень представлял собой полную противоположность Филипу Казнсу.
Узнав о том, что Ребус шотландец, Моррисон пустился в пространные рассуждения о том, чем современная патологическая анатомия обязана шотландцам, «таким, как Глейстер и сэр Сидни Смит», оговорившись, что последний родился на островах Антиподов. Потом он признался, что его отец был шотландцем, хирургом, и поинтересовался, известно ли Ребусу о том, что первая в Англии кафедра судебной медицины была основана именно в Эдинбурге. Ребус, слегка растерявшийся от такого обилия фактов, признался, что в первый раз об этом слышит.
Моррисон отвел их в свой кабинет, подпрыгивая от нетерпения.
Ребус, слегка растерявшийся от такого обилия фактов, признался, что в первый раз об этом слышит.
Моррисон отвел их в свой кабинет, подпрыгивая от нетерпения. Но как только он оказался внутри, манера его поведения изменилась, и дантист?патологоанатом разом превратился в профессионала.
— Он снова задал нам задачу, — проговорил он без всякой преамбулы и провел их к стене позади своего стола, где висело несколько черно?белых фотографий размером 20 на 25, демонстрировавших крупным планом следы зубов на животе Джин Купер. Некоторые из них были соединены стрелками с пришпиленными рядом записками, в которых излагались основные результаты изысканий Моррисона.