Конечно, он постарается сделать все, что от него зависит, сознавая в то же время, что реально вряд ли сможет чем?то помочь. И если его готовность содействовать коллегам означает, что он должен носить чистую рубашку с галстуком, отполированные до зеркального блеска ботинки и солидный пиджак, что ж… Чему быть, того не миновать.
— Ваши билеты, пожалуйста.
Ребус протянул билет. Где?то там, в коридоре, на «ничьей земле» вагона?ресторана, расположенного между первым и вторым классами, несколько голосов принялись вдруг декламировать «Иерусалим» Блейка. Лицо англичанина, сидящего напротив Ребуса, озарила улыбка.
— Это просто игра, — сообщил он банкам из?под пива, громоздящимся на столике, — просто игра.
Поезд прибыл на вокзал Кингз?Кросс с пятиминутным опозданием, в пятнадцать минут двенадцатого. Спешить было некуда. Для него забронировали номер в отеле в центре Лондона — какая любезность со стороны столичной полиции! В кармане пиджака лежал список всевозможных указаний, в очередной раз присланных из Лондона. Он взял с собой совсем немного вещей, будучи уверен, что так называемой «любезности» лондонской полиции хватит ненадолго и он задержится здесь не более чем на два?три дня. За это время они поймут, что он вряд ли сможет оказать им существенную помощь в расследовании. Итак: один небольшой чемоданчик, спортивная сумка и портфель. В чемодане два костюма, ботинки, смена белья, несколько пар носков и две рубашки (с подобранными по цвету галстуками). В спортивной сумке — бритва и мыло, полотенце, две книжки в мягких обложках (одна наполовину прочитанная), дорожный будильник, фотоаппарат со вспышкой и запасной пленкой, футболка, складной зонтик, солнечные очки, транзистор, дневник, Библия, пузырек с парацетамолом и еще один пузырек, аккуратно завернутый в футболку, — с отличным виски «Исли».
Самое необходимое, одним словом. В портфеле лежала бумага для записей, несколько ручек, диктофон, чистые кассеты, ранее записанные кассеты и внушительное досье с ксерокопиями документов из лондонской полиции, вырезками из газет и цветными фотографиями 20 на 25, подшитыми в папку на кольцах. Папка была помечена одним?единственным словом: ОБОРОТЕНЬ.
Ребус не торопился. Вся ночь, а точнее, то, что от нее осталось, была в его распоряжении. В понедельник в десять утра он должен присутствовать на совещании, но эту ночь в столице он мог провести как ему заблагорассудится. Он решил, что предпочтет провести ее в номере отеля.
В понедельник в десять утра он должен присутствовать на совещании, но эту ночь в столице он мог провести как ему заблагорассудится. Он решил, что предпочтет провести ее в номере отеля. Дождавшись, пока остальные пассажиры покинут поезд, он достал сумку и портфель с багажной полки и прошел к дверям вагона, между которыми была еще одна багажная полка, на которой лежал его чемодан.
Выбравшись на платформу, он остановился на минутку и глубоко вдохнул. Пахло совсем не так, как обычно пахнет на вокзале (а особенно на таком, как Уэверли?Стейшн в Эдинбурге). Здесь не было привычного зловония, и все же здешняя вокзальная атмосфера показалась Ребусу слегка застоявшейся и закисшей. Неожиданно и он почувствовал, что скисает. Но был еще какой?то неуловимый запах, носившийся в воздухе, — сладковатый и в то же время отталкивающий. Он никак не мог понять, о чем напомнил ему этот запах.
В вестибюле вокзала, вместо того чтобы направиться к метро, Ребус завернул в книжную лавочку. Там он купил путеводитель по Лондону и сунул его в портфель. В продаже уже появились утренние газеты, но он проигнорировал их. Сейчас все?таки еще не понедельник, а воскресенье — день, который положено посвятить Богу. Возможно, именно поэтому он захватил с собой Библию. Хотя он не появлялся в церкви вот уже несколько недель… или месяцев. С тех пор, как однажды зашел в собор на Палмерстон?Плейс. Неплохое место, чистое и светлое, но… Слишком далеко от дома, чтобы наведываться туда регулярно. Ребус по старой привычке не доверял массовым организованным действам. С годами это чувство только укрепилось. К тому же он был голоден. Неплохо бы перекусить по дороге к отелю…
Он прошел мимо двух женщин, которые о чем?то оживленно болтали.
— Я услышала об этом по радио буквально двадцать минут назад.
— Он еще кого?то прикончил, правда?
— По крайней мере, так они говорят.
Одна из женщин поежилась.
— Даже подумать об этом страшно. А они уверены, что это он?
— Не совсем, но мы?то знаем, правда?
То?то и оно: истину не скроешь. Так что Ребус прибыл как раз вовремя, чтобы распутать очередной клубок. Еще одно убийство; всего, значит, четыре. Четыре убийства за три месяца. Этот парень, убийца, которого они прозвали Оборотнем, даром времени не теряет. Они прозвали его Оборотнем и написали письмо шефу Ребуса. Нам нужен ваш человек, сообщили они. Посмотрим, что он сможет делать. И тогда шеф, старший суперинтендант Уотсон, передал ему письмо.
— Ты бы взял с собой парочку серебряных пуль, Джон, — сказал он. — Похоже, что ты — их единственная надежда. — Он хмыкнул, сознавая так же ясно, как Ребус, что от того будет мало толку.