— …не пришлось рано или поздно расплачиваться за нарушенное равновесие,- оттарабанил Хорст и сам ужаснулся сказанному.
— Да, ты определенно изменился.- Шут глянул на собеседника с удивлением.- Но попал в самую точку. Сколько ни таскай воду на вершину горы, она стечет вниз при первой же возможности. Так и Хаос, задавленный в душе, стремится выпрямиться, и рано или поздно он это сделает. Чем больше лет проходит, тем труднее сдерживать его напор. Душевных сил уже не хватает, и холодный редар, равнодушный к удовольствиям, превращается в безумца, а чаще — в одержимого. Понятное дело, что до этого срока доживают немногие, но Орден всегда почтительно относился к своим ветеранам. Теархи долго искали способ помочь состарившимся соратникам.
— И нашли…- Хорст ощущал, как по спине растекается холодок. Ему открывалась правда, настолько невероятная, что ни один разумный человек в нее бы не поверил. Беда только в том, что Хорст после пережитого и увиденного не ощущал себя разумным человеком.
— Да, нашли,- Авти кивнул.- Был создан так называемый Орден Огня, куда неизбежно переходят редары Ордена Алмаза, дожившие до пятидесяти лет. Для них… для нас нет особого выбора — нести Хаос во внешний мир придется в любом случае, так что лучше делать это добровольно.
— Был создан так называемый Орден Огня, куда неизбежно переходят редары Ордена Алмаза, дожившие до пятидесяти лет. Для них… для нас нет особого выбора — нести Хаос во внешний мир придется в любом случае, так что лучше делать это добровольно. Причинять боль себе и другим, воровать, насиловать и напиваться, не имея на это никакого желания. Если я или любой другой откажется или по каким?то причинам не сможет этого делать, то неминуемы жуткие болезни и безумие…
Хорст насупился. Теперь стало ясно, почему церковь, несмотря на явную близость бродячих паяцев к Хаосу, сжигала их не чаще, чем обычных людей, и даже защищала по мере сил. Теархам было известно о том, кто щеголяет в дурацких колпаках с бубенчиками и чем именно эти люди занимались раньше.
— А как же ты держался в последние месяцы? Ведь после Стагорна не выступал совсем!
— Все это время я был рядом с несколькими редарами Ордена, сосудами почти чистого Порядка,- лицо Авти вновь омертвело, морщины застыли, как края глубоких ран,- они как бы оттягивали часть бушующего внутри меня Хаоса на себя…
— Так почему же нельзя селить таких, как ты, вдоль Стены? — удивился Хорст.- Тогда бы вы могли жить спокойно, а не бродить по Полуострову, терзая себя и других…
— Нельзя,- шут покачал головой.- Обмен не может быть односторонним. Я частично беру на себя их Порядок, и редары теряют долю стойкости перед миазмами Хаоса. Ну а кроме того, своим существованием, насмешками и издевательствами мы напоминаем людям о том, что Хаос и боль не где?то далеко, а внутри них…
Стало тихо, Хорст услышал, как наверху, за окошком, хрустит снег под чьими?то шагами, а где?то неподалеку пилят дрова.
— Сложно, наверное, из благородного воина, редара, которого всякий уважает, превращаться в шута? — спросил он.
— После стольких лет в Ордене проникаешься мыслью о том, что жизнь есть служение,- ответил Авти,- и не так важно, как именно оно проходит, с мечом в руках на Стене или с кинжалами для жонглирования по грязным кабакам… Гордыня, самолюбие и прочая шелуха в Ордене отмирает… а если нет, то такой редар, скорее всего, долго не протянет. Кроме того, тех, кому удается дожить до Ордена Огня, долго и жестоко учат.
За дверью зашебуршились, лязгнул замок. В камеру заглянул пожилой оруженосец с котелком в руках. Из него торчали две ложки, и разносился аромат только что сваренной пшенной каши. Ощутив его, желудок Хорста задергался, как попавший в ловушку хорек.
— Кушайте, во имя Владыки?Порядка,- сказал оруженосец, кинув на Авти опасливый взгляд.
Дверь со щелчком захлопнулась.
— Сколько же мы тут? — Когда Хорст потянулся к ложке, его рука дрожала. Только тут он ощутил, что все же голоден.
— Двое суток,- ответил Авти, словно не заметивший еды.- Все это время ты был без сознания и нес околесицу.
— Ого! — Хорст сунул в рот ложку каши и едва не выплюнул — та оказалась обжигающе горячей.- Фсшшш…
Он глотал и давился, не обращая внимания на текущие по лицу слезы. Отвалил от котелка, когда брюхо раздулось и он стал похож на ужа, проглотившего жабу. Мог только лежать и сыто отдуваться.
Авти к еде не притронулся.
Храм в поселке Порядочного Кретильфа был очень скромным, без обычных для богатых святилищ изображений Владыки?Порядка и Порядочных. Голые бревенчатые стены выглядели угрюмо, посредине сиротливо сгорбился алтарь, но все равно Хорст ощущал себя под прицелом взгляда, направленного на него сразу со всех сторон.
— Как?то неуютно тут,- пробормотал он, оглядываясь.
— Тебе?то чего? — отозвался Авти, которого била крупная дрожь, а лицо то и дело искажалось судорогой.
Пять суток просидели они в подвале, общаясь только с оруженосцем, исполняющим обязанности тюремщика.
Сегодня дверь открылась в неурочное время, и внутрь шагнули мрачные послушники с обнаженными мечами.
Когда пришлось подниматься по узкой лестнице, Хорст понял, что за эти дни очень ослабел. Ноги едва слушались. Оказавшись на вольном воздухе, он заморгал под ярким светом висящего в зените солнца.