— Ну так сделай — я хорошо заплачу.
Боло глубоко вздохнул и снова засомневался.
— Опасное это дело. Я начну делать, потом другой гном начнет делать, потом еще гном начнет делать…
— Мы это уже прошли, Боло, — перебил его Каспар.
— А ты точно никому не расскажешь? — наставив палец на клиента, спросил гном.
— Ни единому существу. Говори свою цену.
— Уй?ай, — покачал головой гном. — Ну ладно — пятьсот золотых.
— Чего? Боло, пятьсот золотых — это слишком дорого. Пятьсот золотых стоит вся твоя мастерская, и дом, и семья, и все твои никуда не годные подмастерья.
— Тогда триста, — сказал гном. — Но подмастерья у меня хорошие.
— Двести пятьдесят, — начал торговаться Каспар.
— Ммм. Двести семьдесят.
— По рукам, — согласился Каспар и подставил свою ладонь.
Боло шлепнул по ней своей перепачканной ладошкой.
— Когда сделаешь?
— Приходи через полгода.
— Через полгода, Боло, меня уже может в живых не оказаться.
— Это плохо. Кто же мне тогда заплатит за трубу?
— Вот я о чем тебе и говорю — сделай пораньше, и тогда я сам тебе заплачу. А иначе платить будет некому.
— Ну ладно. Когда ты сможешь заплатить сам и… — гном задумался, — и чтобы был жив.
— Через полторы недели я еще буду жив, — пообещал Каспар.
— Полторы недели… — Боло почесал в затылке. — Мало времени… но для тебя — так уж и быть.
— Ну вот и поладили.
Каспар поднялся со стула и направился к двери.
— Стой! — остановил его гном.
— Чего еще?
— А аванс? Железо денег стоит.
Каспар вздохнул, однако требование Боло счел справедливым. Достав кошель, он вынул пять золотых и положил на стол.
— Вот держи. Больше не дам.
— Ну ладно, — пожал плечами гном, — Хватит и этого.
16
Вернувшись домой, Каспар на миг даже застыл в изумлении на пороге — кругом царили чистота и порядок. Генриетта изрядно потрудилась. Разбитую в щепы мебель она вынесла во двор, копоть под потолком затерла свежими белилами, повесила на место упавшие картины, убрала осколки витражей и перестелила постель Каспара.
Генриетта изрядно потрудилась. Разбитую в щепы мебель она вынесла во двор, копоть под потолком затерла свежими белилами, повесила на место упавшие картины, убрала осколки витражей и перестелила постель Каспара.
Заметив восхищение на лице хозяина, Генриетта просияла.
— Я уже послала человека к мастеру Янкелю, чтобы он пришел и обмерил наши рамы, — сообщила она. — Нам ведь нужны новые витражи.
— Конечно, нужны, — согласился Каспар. — И знаешь, что я тебе скажу…
— Что, ваша милость?
— Давай?ка на наших витражах вместо этого клоуна…
— Это не клоун, ваша милость. Это Паскаль?Трубочист.
— Да?да, пусть вместо Паскаля?Трубочиста на нашем витраже изобразят золотых единорогов, какими украшен наш дом снаружи и вот здесь — в гостиной.
— Что ж, ваша милость, пусть будут единороги. Так даже лучше. А вот что мы будем делать с арбалетами? Отнести их вниз или еще рано?
— Знаешь, пусть пока полежат. Мало ли что.
— Вы думаете, они могут вернуться, ваша милость? — забеспокоилась Генриетта.
— Да нет, уверен, что не вернутся. Однако снести оружие вниз мы еще успеем.
Каспар оставил Генриетту с ее хлопотами, а сам спустился во двор, затем вышел на улицу и еще раз осмотрел наружные украшения дома. Ему в голову пришла неожиданная мысль.
«А что, если заказать щит, — думал он, — нарисовать на нем единорога и повсюду возить с собой. А еще лучше сделать талисман с единорогом и повесить его на шею».
— Здравствуйте, ваша милость, господин Фрай. Думая о своем, Каспар и не заметил, как подошел мастер витражей Янкель.
— Здравствуйте, мастер.
— Я слышал, хулиганы испортили ваши витражи?
— Увы, мастер. Это случилось ночью. Мы очень испугались.
— Так уж и испугались, — не поверил Янкель и прошел в дом.
Чуть позже появился столяр. Он пришел принять заказ на изготовление нового буфета взамен разбитого.
За столяром последовал сапожник, который согласился забрать разбитый буфет, поскольку из вишневого дерева выходили отличные гвозди для башмаков.
Каспар был поражен, как легко и непринужденно Генриетта решала все хозяйственные проблемы, которые ему самому казались делом совершенно непосильным. Размахивать мечом было привычнее.
Остаток дня Каспар Фрай провел спокойно. Ночью тоже не произошло ничего необычного, а наутро, едва солнце поднялось над крышами города Ливена, в ворота постучали.
— Ты кто такой, братец? — сквозь зевоту спросил Каспар, выглядывая в окно.
У ворот стоял худощавый молодой человек в синем мундире курьерской роты герцога. На его поясе висел узкий меч, а левой рукой он держал за уздечку сонную лошадь.
— Меня прислал граф Ротеньер, мне нужен его милость Каспар Фрай по прозвищу Проныра.
— Я и есть Проныра. Что нужно графу?
— Граф наказал мне передать, чтобы вы как можно скорее приезжали в замок.
— Что так рано?
— Я не знаю. Мне передали именно так, ваша милость.
— А на чем же я, по?твоему, должен ехать? На этом муле?
— Это не мул, ваша милость, — возразил курьер. — Это фаргийский скакун.
— В любом случае вдвоем мы на нем не уместимся. Где карета?
— Экипаж скоро будет, ваша милость. Просто меня послали поторопить вас…
— Ну ладно. Жди у ворот. Когда подъедет экипаж, кликнешь.
— Слушаюсь, ваша милость.