— Да вы что, офонарели? — оторопел криминалист. — Я вам не благотворительная миссия Красного Креста. Не могу я вас вылечить.
— Ну, благослови хотя бы во имя Кецалькоатля! — рявкнули все рабы хором.
— Всегда пожалуйста, — облегченно вздохнул Попов и широким жестом перекрестил толпу.
Рабинович фыркнул, выразительно показывая, какого мнения он об умственных способностях криминалиста. Дескать, кто же благословляет по-христиански аборигенов, даже и не слышавших о Христе. Рабы, по-видимому, были полностью с Сеней согласны, поскольку с удивлением взирали на странный жест криминалиста и даже требовали разъяснений. Андрюша таковых давать не стал. Вместо этого он решил изменить ритуал благословения.
— Во имя Кецалькоатля, благословляю вас, дети мои! — нараспев завопил он.
От трубного гласа Попова часть рабов, те, что были с ослабленной нервной системой, бухнулись в обморок, а остальные тоже бухнулись. Но не в оборок, а просто так, за компанию. Поскольку Андрей кричал, подняв голову, то, кроме стаи уток, пролетавших над плантацией, никто не пострадал. Утки же, подброшенные криком выше облаков, сбились с курса и когда наконец увидели землю, то были страшно удивлены тем, откуда в Мезоамерике взялись фламинго, слоны, а все люди почернели так, словно их пережарили в духовке. А Чимальпопоке, куривший на террасе дворца сигаретку с марихуаной, удивленно повертел головой.
— Что-то опять не вовремя муэдзины закричали, — удивился он, а затем покачал головой. — И что это ко мне эти муэдзины привязались? Может быть, стоит попробовать что-нибудь другое курить? Гашиш, например?.
.
Впрочем, ни об утках, ни о муэдзинах Чимальпопоке российские менты знать ничего не знали. Зато знали о том, что сделают с Поповым, и немедленно!
— Андрюша, тебе голову оторвать, или ты ее сам снимешь и хотя бы кукурузными початками то место, где у тебя должны быть мозги, набьешь? — поинтересовался Рабинович, прочищая уши.
— Ну ты же сам показал, что мое предыдущее благословение не годится, — пожал плечами криминалист и гордо удалился к своей повозке, под которую забились ездовые собаки, все до единой перепуганные его криком.
— Вы можете попросить вашего друга больше таких звуков не издавать? — поинтересовался у Рабиновича контуженный Шипинуаль, опасливо глядя вслед удаляющемуся Попову.
— Сам попроси, — предложил Рабинович. — Может быть, он тебе и ответит так, что потом, вследствие наступившей глухоты, никакие звуки беспокоить тебя не будут.
Совет секретарю тлатоани, видимо, не понравился. Терять слух ацтек явно не собирался и опасливо направился к дороге, обходя криминалиста по максимально большой дуге. Однако столкнуться с напугавшим его Поповым Шипинуаль опасался зря. Не успел Андрей пройти и двух десятков шагов по направлению к повозке собственной конструкции, как дорогу ему преградил давешний болящий старикашка, державший за руку девчонку.
— О великий чужестранец, ты, видимо, сам Тлалок, если заставил меня извергнуть из себя столько жидкости, — проговорил старик, восхищенно глядя на криминалиста. — Деяние твое велико, и его будут помнить в веках.
— Ой, да ладно! Ничего особенного, — смутился Попов. — Кстати, а мне говорили, что ты по-ихнему не умеешь.
— Не умеешь и не хочешь — это две разные вещи, — буркнул старик. — Мы, тараски, считаем ниже своего достоинства общаться с такими плебеями, как ацтеки, тольтеки, ольмеки и прочие. Исключение составляют только мудрые майя, но этот народ уже давно канул в Лету. Вот в благодарность за столь чудесное спасение я и предлагаю тебе секрет, известный только исчезнувшим майя и нам, тараскам. Да и то далеко не всем.
— И что за секрет? — поинтересовался Попов.
— Я слышал, вы идете в Теотнуакан искать встречи с Кецалькоатлем? — спросил дед и, увидев утвердительный кивок криминалиста, продолжил: — Желаю вам удачи, хотя и сомневаюсь, что вы сможете встретиться с этим мятежным богом. Он даже с тольтеками и ольмеками, чье восстание поддерживает, не общается. Лишь появляется на поле боя, вселяя радость в сердца воинов, а потом внезапно исчезает. Говорят, просто время его еще не пришло, — видя, что Попов собирается задать вопрос, старик поднял руку. — Так вот, если встретиться с Кецалькоатлем не удастся, идите в тайную пещеру возле Теотнуакана. Мы не знаем, кто там живет, но это существо подскажет вам, что делать.
— Не понял. Что за существо? — перебил старика Андрей.
Тот рассказал, что много-много лет назад один ученый майя решил найти ход в Великом дереве, которое, согласно преданиям, представляет собой весь мезоамериканский мир, что привел бы его прямо на небеса к богам. Он сделал множество вычислений и пришел к выводу, что такое место, где смертный мог бы живым попасть на небо, находится где-то в окрестностях Теотнуакана, ибо Кецалькоатль — он же Кукулькан на языке майя — пришел именно оттуда.
Ученый прибыл в Теотнуакан и начал искать этот ход. Сам его найти он не сумел, но своей страстью заразил сына. Тот всю жизнь посвятил поискам и в итоге нашел странную пещеру. Однако в этой пещере он лишь услышал голос, сказавший, что никогда ни один смертный из этого мира не пройдет ни на одно из девяти небес. При этом в награду за смекалку нашедшего пещеру он предложил ответить на любой его вопрос, сказать, как решить любую его проблему, но лишь раз в жизни человек может обратиться к нему за советом.
Вот с тех пор и передается тайна пещеры из поколения в поколение. Раньше ею владели только майя, но затем пришли воинственные тольтеки и покорили этот народ, даже толком не умевший держать в руках оружие. Хранитель тайны пещеры, бежавший от оккупантов, нашел свой приют в горном селении тарасков и женился на одной из их дочерей. Вот так тараски и стали обладателями величайшей тайны.