— Вот давай пока про богов и поговорим, — сменил тему Сеня. — Я так понимаю, раньше они вас своим посещением не баловали. Почему же теперь появляются так часто?
— Так это вы куда лучше меня знать должны, — буркнул Ачитометль и, увидев недовольное лицо Рабиновича, пожал плечами. — Ну, если вас интересует именно мое мнение, то, по-моему, скоро наступит конец света…
— Для тебя конец всему прямо сейчас наступит, — заверил его Жомов и, наткнувшись на взгляд моего хозяина, развел руками. — Молчу-молчу, потому как характер мягкий…
А Ачитометль, ничуть не изменив недовольного выражения лица, принялся излагать нам свою точку зрения на происходящие в Мезоамерике события. По его словам получалось, что радоваться появлению богов аборигены никаких оснований не имели, хотя жрецы и утверждают обратное. В храмах кричат, что частое появление богов на людях означает скорое наступление «золотого века», с чем военачальник, видимо, после визита Питаосиха был в корне не согласен. Да и действительно, о каком «золотом веке» может идти речь, когда эти самые боги всё золото и конфискуют?.. В общем, Ачитометль был богами недоволен, что, по-моему, являлось его обычным состоянием.
По словам военачальника из клана Орла, изменения в Мезоамерике начались около месяца назад. Сначала регион замучили природные катаклизмы, каких не было больше сотни лет. То страшный шторм на побережье, то сырой лес загорится, хотя и не мог вроде бы никак гореть; то похолодание такое, что снег не только на горных пиках можно увидеть, то наводнение после ливней, и тому подобное. Поначалу жрецы забили тревогу, дескать, мало жертв богам в последнее время приносим, а когда положение резко нормализовалось, начали, наоборот, кричать, что боги несут хорошие вести и до всеобщего процветания Мезоамерике недалеко. Ну а затем и сами боги появились.
Первой ласточкой был сапотекский Пишее, бог удовольствия.
Как нагрянул в Теночтитлан, так целые сутки город ни с того ни с сего пил, веселился, танцевал и предавался прочим развратным, по мнению военачальника, удовольствиям. За Пишее в город нагрянула ольмекская Богиня-с-косами, про которую уже и думать все забыли, а она нагло устроила митинг в центре столицы и потребовала всеобщего поклонения, иначе обещала наслать засуху и неурожай.
Богиню послушали, все вместе ей поклонились и разошлись по своим делам. А Богиня-с-косами, без толку проторчав на площади еще два часа, куда-то исчезла.
После нее появились сразу двое богов — ацтекский Мишкоатль и сапотекский Косио-Питао, бог грозы, — и устроили драку около храма Уицилопочтли, выясняя, кого именно верховный бог больше любит. Смотреть на это мордобитие собралось почти всё население Теночтитлана. Давка была страшная. Задние ряды, которые ничего из происходящего между богами не видели, напирали на передних. Те, в свою очередь, невольно подбирались ближе к Мишкоатлю и Косио-Питао, пока вообще не сдавили их, как в тисках. Боги, поняв, что тут подраться им не дадут, попросту исчезли, заставив зрителей возмутиться таким беспринципным окончанием поединка.
Ну а дальше — больше! Боги стали появляться в городе один за другим, и иногда по нескольку раз на дню. Одним, как Пишее, радовались. Других, таких, как Питаосих, чурались. При появлении последнего торговцы тут же закрывали свои лавочки, а прохожие бежали подальше, стараясь зажимать двумя руками кошельки. А от сапотекского Питаошоо, бога землетрясений, и вовсе спасения не было. После его появления был почти целиком разрушен целый квартал! Хорошо, что этот бог в черте города до сих пор появлялся лишь однажды. Видимо, Уицилопочтли запретил, дабы бог землетрясений его любимый город в руины не превратил.
— Ничего не понимаю, — пробормотал мой Сеня, когда Ачитометль закончил нам жаловаться на богов, а Капелькуаль большинство его слов подтвердил. — Если всё так, как и говорил Чимальпопоке, то непонятно, почему именно сейчас боги стали появляться в Мезоамерике?
— А вы больше слушайте, что вам этот деспот наплетет, — буркнул ацтекский военачальник. — Ему соврать, что кецалю с ветки на ветку перелететь.
— А похоже, все вожди врать обязаны, — неожиданно произнес Горыныч, и Ачитометль с трактирщиком, до сих пор не слышавшие от него ни звука, удивленно уставились на говорящего пернатого змееныша. А мой Сеня так посмотрел на Ахтармерза, что тот поперхнулся.
— Ой, забыл, что мне разговаривать нельзя, — пискнул Горыныч. — Хотя теперь-то чего молчать? Я так думаю, что боги появляются в Теночтитлане не по своему желанию. Судя по всему, изменения в Эльфабаде напрямую затронули паранормальную сущность этой вселенной, и из пантеона стали происходить спонтанные выбросы богов в реальный мир, так сказать…
— Что он говорит? — дернул Рабиновича за рукав трактирщик. — Я что-то ничего не понял.
— А тебе и понимать ничего не надо. Это наше, божественное, — отрезал Сеня и снова посмотрел на Горыныча. — Эх, оторвать бы тебе среднюю, самую болтливую башку, да жалко. Ты иногда тоже полезным бываешь.
Горыныч обиделся и, забыв о том, что находится на плече Вани Жомова, принялся увеличиваться в размерах. Омоновцу перспектива быть заживо погребенным под тушей трехглавого керогаза никак не улыбалась, поэтому он легонько прихлопнул обиженного третьеклассника из параллельного мира своей маленькой и нежной ладошкой. Тот недовольно пискнул, но контроль за размерами собственного тела установил. Мой Сеня удовлетворенно хмыкнул и повернулся к Ачитометлю.