— Ну я же говорю, что просто ошибся, — почти заплакал наш трехглавый третьеклассник. — В одном…
— Да ладно, всё нормально, — успокоил Ахтармерза омоновец и повернулся к Андрюше. — Поп, в натуре, хватит ребенка мучить. Мы и без этих твоих чертежей обойдемся. Язык на что? Объяснишь.
Но для того чтобы кому-то чего-то объяснить, нужно было кого-нибудь поблизости найти. Все мастеровые этого квартала, высыпавшие было на улицу, едва наше каноэ пристало к берегу, вдруг куда-то исчезли. Видимо, совокупность принятых Ваней мер по пресечению актов вандализма и демонстрация Горынычем зачатков магии оказались слишком сильным раздражителем для психики местных трудяг. Вот они и попрятались кто куда, оставив нам на растерзание бездыханного коллегу по промыслу и конкурента соответственно.
Поскольку при всём богатстве выбора альтернативы у нас не оставалось, пришлось приводить в чувство имеющегося в наличии ацтека. Сделать это оказалось непросто. То есть очнулся он при помощи Жомова и горшка холодной воды из речки довольно быстро, но вот на ноги подниматься никак не собирался, называя омоновца Мишкоатлем, а Андрюшу с какого-то перепугу величая Шиутекутли, или Толстым богом. На последнее название Попов обиделся и попросил омоновца еще раз тюкнуть мастерового по темечку, но Ваня отказался. Дескать, опять ацтека в чувство приводить — только время терять. И вообще, наш криминалист должен радоваться, что его богом назвали. Пусть и толстым. Так оно даже солиднее.
В общем, времени и сил на мастерового мы затратили немало и в итоге вынудили его разговаривать с нами человеческим языком, но толку от этого не получилось никакого. Ну не удавалось Попову никак объяснить ацтеку, что такое колесо и с чем его едят. Цилиндр как таковой мастер себе прекрасно представлял, тем более что у него этих цилиндров в виде очищенных стволов деревьев во дворе немало валялось. А вот зачем эти цилиндры на оси надевать, ацтек понять не мог, хоть тресни.
— Если вам надо чего-нибудь перевозить, я отличную волокушу сделаю, — уперся бородач. — Что вам, богам, неймется? Вечно придумываете всякую ерунду и людей заставляете своим выдумкам следовать.
— Андрюха, может быть, я ему сам всё объясню? — попросил у криминалиста Ваня, поглаживая дубинку.
— Не надо. Справлюсь, — отстранил его Попов и заорал: — Делай, что тебе велят, дубина стоеросовая!
Как всегда, последствия Андрюшиного крика были весьма впечатляющими.
Правда, в этот раз обошлось без огромного количества жертв, поскольку кричал криминалист исключительно в сторону мастерового, а тот стоял спиной к реке. После поповского крика по данной водной артерии прошла волна, сравнимая с комнатным цунами. У пары десятков рыб склеились жабры от огромного давления, вызванного звуковой волной «от Попова», а самого мастера подняло в воздух и сбросило на съедение к контуженным рыбам. Те ацтека есть отказались и ушли на дно отлеживаться, а бородача пришлось вылавливать при помощи каноэ, и, когда бедолагу доставили на берег, он еще не до конца пришел в себя.
— Так и надо было говорить, — пробормотал он, отряхиваясь, словно беспризорная шавка, каких, кстати, тут немало. — Сразу бы сказали, что именно хотите, а то «вырезай такую загогулину, приставь ее к этой закорючке»…
— На тебя еще раз крикнуть? — риторически поинтересовался наш криминалист.
— Обойдусь, — отказался ацтек, жалостливо осматривая остатки своей перьевой юбки.
— Вот и хорошо, — обрадовался Андрей и, как часто это у него бывает после нанесения противнику телесных повреждений, испытал по отношению к нему приступ жалости. — Тебя как зовут-то, болезный? — поинтересовался у мастерового Попов.
— Недотукаль, — ответил ацтек и хотел еще что-то добавить, но Жомов вмешался в этот диалог, превращающийся в идиллический.
— Слушай, мне всё равно, кого ты там недотукал или куда недопукал, но если ты сейчас за работу не возьмешься, я тебя так дубинкой приложу, что потом на компрессы целой речки не хватит, — заявил омоновец. — Задолбали, блин, со своей индейской простотой. Мы так еще месяц с места не сдвинемся.
Мастер, который Недотукаль, уговорам Жомова внял и, оглядываясь, идут ли за ним новые и весьма странные заказчики, поспешил в свою мастерскую. Она, как и почти все здания Теночтитлана, была сделана из камня, но отличалась от многих, видимо в знак профессиональной принадлежности владельца, тем, что тут и там в стены были встроены деревянные детали, испещренные резьбой и какими-то иероглифами. Ацтек не без гордости отворил дверь и пропустил нас внутрь. Помещение, которое занимала мастерская, было достаточно просторно, хоть и завалено всевозможными породами деревьев. Недотукаль попытался похвастаться разнообразием материала, но его древесные сокровища никого не интересовали. Ацтек горестно вздохнул, позвал двух помощников, и работа закипела.
Честно говоря, было забавно смотреть, как Ваня с Андрюшей, перебивая друг друга, объясняли мастеру, что именно ему нужно делать. В итоге Попов — наш гений конструкторской мысли — разозлился на омоновца и прогнал его вон. Жомов, конечно, никуда не ушел, но советов стал давать заметно меньше.