— Я, — раздался тоненький писк. Сеня обернулся и застыл.
То, что кинолог ожидал увидеть женщину, было вполне объяснимо. И что Сеня в кругу друзей считался редким ценителем слабого пола, тоже известно многим. Женщин на своем веку Рабинович перевидал немало, и вполне логичным было бы предположить, что удивить его они ничем не могут. Однако именно эта девушка смогла! Одетая в белоснежное подобие платья без рукавов, расшитое у горловины и снизу подола золотыми нитями, с длинными темными волосами и точеной фигуркой, девушка выглядела минимум богиней. Кем она, собственно, и являлась.
— Ты кто? — Это Рабинович, ошарашенный красотой, просто забыл, что обычно бывает с дамами более галантен.
— Сука она! — заорал кто-то из толпы.
Мурзик тихо, но грозно зарычал, а Сеня с не менее грозным видом повернулся в сторону вопившего. Толпа попятилась, а вперед вышел жрец в черных одеждах. В неровном свете факелов Рабинович так и не смог понять, тот ли это человек, который присутствовал при их первой встрече с Чимальпопоке, но значения это не имело.
— Ты сейчас орал? — зловеще поинтересовался кинолог. Толпа отступила еще на шаг, жрец дрогнул, но остался стоять.
— Никак нет, гражданин начальник, — ответил он. — Я просто хочу всё объяснить. Видите ли, это, — он махнул рукой в сторону девицы, прижавшейся к стене, — на самом деле не женщина. Это богиня. По городу уже давно ходят слухи о том, что она соблазняет молодых парней, а потом убивает их. Вот мы и хотим ее судить. Правда, пока еще не решили, каким именно способом можно богиню уничтожить. Они ведь вроде обычными людьми убиты быть не могут…
Сеня, конечно, ради красивой девушки был способен на многое. Не только от толпы спасти, но и в ресторан, например, сводить за свой счет.
Однако в данный момент в нем проснулась мужская солидарность. Если женщина, подобно паучихе «черной вдове», убивает после спаривания мужиков, ее нужно не выгораживать, а наказать. Тем более еще и долг милиционера к тому же обязывает. Но как-то сразу поверить словам аборигенов Сеня не мог, потому и повернулся к девушке за объяснениями.
— Это так? — с максимальной строгостью спросил Рабинович, пытаясь выяснить правдивость обвинений. Вот только та поняла вопрос по-своему.
— Как же, не могут убить! — плаксиво произнесла она. — Вы только посмотрите на эту толпу. Разорвут на части и фамилию не спросят.
— Никто тебя пока разрывать не будет, — заявил Сеня. — Ты мне ответь, правду они говорят?
— Больно мне надо кого-то соблазнять, — фыркнула девица. — И так нигде мужики проходу не дают. И вообще, стоит только пальцем щелкнуть, как любой к моим ногам свалится!
— Во-во. А потом из-за таких нормальные люди и страдают, — встрял в разговор Андрюша Попов, который после несчастной любви не питал теплых чувств к женщинам вообще и к красивым девушкам в особенности.
— А ты помолчи, — осадил его Сеня и повернулся к толпе. — Какие у вас есть доказательства ее вины?
— Люди видели, как она с парнем стояла, разговаривала, а потом он от нее сбежал, — заявил жрец. — Понял, наверное, что она убить его собирается, и испугался, бедняга.
— И ничего он не испугался, — с горячностью заявила богиня. — Я просто спросила, где я могу апельсиновый сок найти, чтобы напиться, а он пообещал, что через минуту принесет. Врун проклятый! И все вы, мужики, такие.
В этот момент толпа пришла в движение. Позади аборигенов что-то происходило. Раздались невнятные возгласы, по собравшимся прошла волна, и прямо к ногам Рабиновича и жреца толпа выпихнула бритоголового парня с глиняным кувшином в руках. Тот несколько секунд ошалело озирался по сторонам, а затем увидел богиню. Парень попытался проскочить к ней, но Сеня преградил ему путь.
— В чем дело, молодой человек? — грозно поинтересовался он.
— Дык это… Я вот сока принес, — сглотнув комок, торопливо пояснил он. — Девушка, понимаешь, пить просила.
— Пшел вон отсюда, — отрезал Сеня и повернулся к жрецу.
— Всё? Или еще вопросы будут?
— Это еще ничего не значит! — заорал какой-то умник из толпы. — Это она его только соблазнять начала. Видите, он уже и слюни от предвкушения распустил. У них, у баб, всегда так. Сначала соку попросят, потом им бриллиантовое колечко понадобится, затем в постель завлекут, и всё, пропал мужик.
— Ну-ка, выйди сюда, умник, — Жомов, единственный в команде, которого можно было причислить к категории «пропавших мужиков», почему-то на такую терминологию обиделся. — Выйди и объясни подробнее, как всё это происходит.
Однако желающих прочитать омоновцу лекцию на тему мужских душ, попавших в женские капканы, почему-то не оказалось. Сеня вопросительно посмотрел на жреца, требуя предъявить еще доказательства вины девицы, если таковые имеются. Служитель культа лишь развел руками, и Рабинович громко приказал всем разойтись, чего толпа делать не хотела. Им, видите ли, развлечение требовалось, а не российский суд, который, как известно, самый справедливый на свете.
Жомов, которого неповиновение органам милиции всегда приводило в состояние, близкое к буйному помешательству, собрался самолично заняться разгоном толпы, но в дело вмешался Попов. Включив свой громкоговоритель на полную мощность, Андрюша рявкнул так, что со здания напротив вся лепнина послетала. Те из аборигенов, которые после этого крика остались на ногах, поспешили очистить площадь, а на балкон дворца выбрался заспанный Чимальпопоке.
Те из аборигенов, которые после этого крика остались на ногах, поспешили очистить площадь, а на балкон дворца выбрался заспанный Чимальпопоке.
— Почему муэдзины кричат? Разве уже пора намаз совершать? — поинтересовался он у ментов и снова затряс головой. — Что-то я опять непонятные вещи говорю. К чему бы это? Может быть, меня к лику богов пора зачислять?