Ну, естественно, ты придумаешь! Как в прошлый раз, продашь, как бабушкино наследство, а большую часть денег замылишь. Не всё, конечно. Ты же мужик добрый, но комиссионные от продажи брать обязан…
— Фу, Мурзик, — снова цыкнул на меня этот альфа-лидер недоделанный. — Если тебя вид сокровищ раздражает, можешь нас в коридоре подождать!
Что я и сделал, поскольку слушать, как препираются Рабинович с Шипинуалем по поводу суммы, требуемой на подготовку к поездке и само путешествие, не хотел. Андрюша вышел со мной, но по другой причине. Заграбастав в свои руки вожделенного кецаля, наш эксперт-криминалист торопился в свете дня его получше рассмотреть. И, едва выбравшись из полутемной кладовой, тут же бросился к ближайшему окну. Так и торчал там, пока из сокровищницы не появились довольный Рабинович, обиженный Шипинуаль и разочарованный Ваня. И судя по их виду, можно было смело сказать, что выдача командировочных едва не дошла до драки. Но — всего лишь едва! Именно поэтому Ваня и был разочарован тем, что не удалось наградить еще одной оплеухой столь нелюбимого им Шипинуаля.
Несчастный ацтек, предвидя еще большее разорение, предложил Рабиновичу посетить кладовые, чтобы набрать припасов в дорогу, но, к его удивлению, Сеня от этого отказался. Он заявил, что еду, постели и всё остальное, что сочтет нужным, Шипинуаль может выбрать сам. Но с одним условием: если ментам достанется что-то, уступающее по качеству тому, что взял себе ацтек, одной затрещиной тот не отделается. Шипинуаль мгновенно с этим согласился и умчался прочь. Представляю муки, которые он будет терпеть, находясь в нашем обществе следующие пару дней. Хотя чего тут страшного? Мои менты — не звери. Если увидят, что ацтек им не пытается вредить и не ведет себя по-хамски, никто к нему приставать не будет.
Сеня всех повел обратно в наши апартаменты, и, если честно, шел я туда с трепетом. Боялся продолжения утренних разборок. Мой хозяин тоже помрачнел, а Горыныч, до сих пор предпочитавший помалкивать, и вовсе постарался на глаза Рабиновичу не попадаться, чтобы лишний раз о себе не напоминать. Одному Жомову, видимо, всё было по фигу, и он спокойно топал вперед, зажав кубок под мышкой.
К моему удивлению, опасения не оправдались. Тлала встретила нас с улыбкой и в абсолютно чистом платье. Вот уж не знаю, то ли у богов свои средства чистки вещей похлеще «Тайда» есть, то ли Тлала кого-то раздела. На этот вопрос ответа я, естественно, не получил, а вот богине ждать ответов долго не пришлось. Едва мы переступили порог, как она тут же набросилась на Рабиновича с расспросами о том, как прошла встреча. Сеня до того ошалел от такого поворота событий, что едва не забыл о том, что всex подробностей девице знать не нужно. Хорошо, что вовремя спохватился, а то рассказал бы Тлале всё, начиная от момента своего рождения и первых прыщей на морде, кончая тем, что пару минут назад Жомов сказал про тещу.
Сказать вам честно, мой Рабинович и раньше-то никогда бы при помощи молчания не озолотился, но словами, которые, как известно, серебро, раньше тоже с такой расточительностью не разбрасывался. Из чего оставалось сделать один-единственный вывод: мой хозяин всерьез влюбился. И так думал не я один! Ваня Жомов, обычно бесстрастно взиравший на бесчисленные похождения Рабиновича, в этот раз не удержался и пнул его ногой под столом. Сеня ойкнул и удивленно посмотрел на омоновца.
— Офонарел, Ваня? — наивно полюбопытствовал он.
— Идем-ка отойдем на пару слов, — ответил Жомов и покосился на богиню. — О делах поговорить нужно.
— Так тут говори, — возмутился мой хозяин. Надо же, совсем оглупел!
— Не могу. Это интимное, — буркнул омоновец.
Надо же, совсем оглупел!
— Не могу. Это интимное, — буркнул омоновец.
— Прокладки, что ли, кончились? — ехидно полюбопытствовал Сеня.
— Угу, кончились, — согласился с ним Ваня. — И теперь из подшипников в мозгах масло вытекает. Так ты идешь, блин, или мне тебя силой тащить?
— Идем, дитятко малое, а то ты без меня даже на горшок не сходишь, — фыркнул Рабинович и улыбнулся Тлале. — Извини, я на минутку. Не скучай без меня.
Девица скучать и не собиралась. Едва Сеня с омоновцем отошли от стола, богиня тут же накинулась на Попова, требуя объяснить, что это там такое он рисует. Я, конечно, понимаю, что в Мезоамерике, судя по тем картинам, которые я видел, художественной проекции не знали никакой и любопытство Тлалы было вполне объяснимо, но зачем же так откровенно к нашему криминалисту прижиматься, что он, бедный, аж покраснел и с дыхания сбился? Я тут же хотел на выручку Андрюше прийти, гавкнуть, например, под ухом у богини так, чтобы она под потолок подскочила, но Попов и сам справился. Заявив, что девица мешает ему работать, он отодвинулся от нее на пионерскую дистанцию. Тлала чуть сморщила носик и как-то хитро посмотрела на криминалиста, но повторно сокращать расстояние не стала, и я смог всё внимание переключить на беседующего с Жомовым хозяина.
Думаю, нет необходимости лишний раз напоминать вам, что слух у псов куда тоньше, чем у людей. И если Тлала с Поповым вряд ли что расслышали из омоновско-кинологовской болтовни, то я всё разобрал дословно. Впрочем, за Тлалу ручаться не буду.