Это запах вампиров. Первый гроб был сделан из темного и хорошо отлакированного дерева, с золотыми ручками. Он расширялся в районе плеч и потом сужался, следуя очертаниям человеческого тела. Так, бывало, делали гробы в старину.
— С него и начнем, — сказала я.
Эдуард не возражал. Он оставил автомат болтаться на шее и достал пистолет.
— Я прикрываю, — сказал он.
Я положила обрез перед гробом на пол, взялась за край, произнесла короткую молитву и подняла крышку. В гробу лежал Валентин. На изуродованном лице не было маски. Он был все еще одет в костюм гребца, на этот раз черный. Пурпурная рубашка с рюшами. Эти цвета не подходили к его темно-каштановым волосам. Одна его рука свернулась у бедра — жест беззаботно спящего. Очень человеческий жест.
Эдуард заглянул в гроб, подняв оружие вверх.
— Это тот, кого ты полила святой водой?
Я кивнула.
— Хорошо его перепахало, — заметил Эдуард.
Валентин не пошевелился. Я даже не могла заметить, чтобы он дышал. Вытерев руки о джинсы, я попробовала у него пульс на запястье. Ничего. Кожа его была на ощупь холодной. Он был мертв. Это не убийство, что бы ни говорил закон. Нельзя убить труп.
Удар пульса. Я отдернула руку, как ошпаренная.
— Что такое? — спросил Эдуард.
— Пульс нащупала.
— Иногда это бывает.
Я кивнула. Да, иногда бывает. Если достаточно долго ждать, ударяет сердце, бежит кровь, но так медленно, что даже смотреть больно. Мертвый. Иногда мне казалось, что я не понимаю значения этого слова.
Но одно я знала. Если мы будем здесь, когда наступит ночь, мы умрем или будем желать себе смерти. Валентин участвовал в убийстве более двадцати человек. Он чуть не убил меня. Когда Николаос снимет свою защиту, он закончит эту работу, если сможет. Мы пришли убивать Николаос. Думаю, она снимет свою защиту очень скоро. Как говорится, он или я. Лучше пусть он.
Я сняла с плеч рюкзак.
— Что ты ищешь? — спросил Эдуард.
— Кол и молоток.
— А почему не обрез?
Я посмотрела на него:
— В самом деле, почему? Может, лучше было бы нанять духовой оркестр, чтобы сообщить о нашем прибытии?
— Если хочешь, чтобы было тихо, можно и по-другому.
На его лице играла легкая улыбка.
У меня в руке был заостренный кол, но я была готова послушать. Большинство убитых мной вампиров я пронзала колом; но эта работа не становилась легче. Это тяжелая и грязная работа, хотя больше я от нее не блюю. В конце концов, я профессионал.
Он вытащил из своего рюкзака коробочку. Там лежали шприцы. Он вытащил ампулу с сероватой жидкостью.
— Нитрат серебра, — сказал он.
Серебра. Ужас нежити. Проклятие сверхъестественных. И вполне современно.
— Это действует? — спросила я.
— Действует. — Он наполнил шприц и спросил: — Сколько лет вот этому?
— Чуть больше ста, — ответила я.
— Тогда двух хватит.
Он всадил иглу в толстую вену на шее Валентина. Прежде чем он наполнил шприц второй раз, тело вздрогнуло. Он всадил в шею вторую дозу. Тело Валентина выгнулось в гробу дугой, рот открылся и закрылся снова. Он ловил ртом воздух, как тонущий.
Эдуард наполнил еще один шприц и протянул мне. Я посмотрела на него.
— Он не кусается, — сказал Эдуард.
Я осторожно взяла шприц тремя пальцами.
— В чем дело? — спросил он.
— Я не слишком люблю шприцы.
Он усмехнулся:
— Уколов боишься?
— Не слишком, — огрызнулась я на него.
Тело Валентина тряслось и взбрыкивало, руки стучали в деревянные стенки. Он издавал тихие беспомощные звуки.
Он издавал тихие беспомощные звуки. Глаз так и не открыл. Ему предстояло проспать собственную смерть.
Он дернулся, и затрясся в последний раз, и привалился к стенке гроба, как изломанная тряпичная кукла.
— Не слишком у него мертвый вид, — сказала я.
— Так всегда бывает.
— Когда забьешь кол в сердце и отрежешь голову, тогда ты знаешь, что он мертв.
— Это другая техника, — сказал Эдуард.
Мне это не нравилось. Валентин лежал в гробу, и вид у него был вполне целый и почти человеческий. А мне хотелось бы видеть сгнившую плоть и обратившиеся в прах кости. Я хотела знать, что он мертв.
— Еще никто не встал из гроба после хорошего заряда нитрата серебра, Анита.
Я кивнула, хотя он меня не убедил.
— Пошли, посмотрим другие.
Я пошла, но все оглядывалась на Валентина. Он годами преследовал меня в кошмарах, чуть не убил меня. И для меня он просто выглядел недостаточно мертвым.
Я открыла соседний гроб одной рукой, осторожно держа шприц. Мне тоже от инъекции нитрата серебра ничего хорошего не будет. Гроб был пуст. Белый искусственный шелк выгнулся по линиям тела, как матрац, по тела не было.
Я вздрогнула и огляделась, но ничего не увидела. Я медленно подняла глаза, надеясь, что ничего надо мной не летает. Ничего и не было. Слава тебе, Господи.
Наконец я вспомнила, что дышать тоже надо. Наверное, это был гроб Терезы. Да, он. Я оставила его открытым и подошла к следующему. Этот гроб был новой модели, наверное, подделка под дерево, но красивый и полированный. В нем лежал негр. Я так и не узнала его имени. И теперь уже никогда не узнаю. Я понимала, что значило сюда прийти. Не только защитить себя, но и убить вампиров, пока они лежат беспомощные. Насколько я знала, этот никогда ни на кого не нападал. Тут я сама над собой рассмеялась: этот вампир был протеже Николаос. Я что, в самом деле, думаю, что он никогда не пробовал человечьей крови? Нет. Я прижала шприц к его шее и тяжело сглотнула слюну. Ненавижу шприцы. Без особых причин.