— НЕТ! Я вбивала кулаки в камень один за другим, пока они не покрылись кровью. Боль была острая, реальная, моя.
— Убирайся из моей головы, слышишь, сука? — кричала я.
Скорчившись на полу, прижав руки к животу, я ловила ртом воздух, сердце колотилось где-то у горла, перекрывая дыхание. Гнев тек через меня, чистый и острый. Он вышиб наружу последние остатки вмешательства Николаос в мой разум.
Я полыхнула на нее взглядом — злым, потом испуганным. Николаос пронеслась через мое сознание, как океан через раковину, наполнив и опустошив. Может быть, чтобы меня сломать, ей надо лишить меня рассудка, но она может это сделать, если захочет. И ничем мне себя не защитить.
Она смотрела на меня и смеялась — чудесный звон ветровых колокольчиков.
— Ну вот, мы и нашли, чего боится наш маленький аниматор. Вот и нашли.
Ее голос звенел счастьем. Снова та же девочка-невеста.
Она встала на колени рядом со мной, подсунув под колени подол своего бледно-голубого платья. Как истинная леди. Согнувшись в поясе, она посмотрела мне в глаза.
— Сколько мне лет, аниматор?
Меня трясло от шоковой реакции. Зубы стучали, будто я замерзала насмерть вполне возможно, что так оно и было. Слова пришлось продавливать между стучащих зубов.
— Тысяча. Может быть, больше.
— Ты был прав, Жан-Клод. Она искусна.
Она почти прижалась лицом к моему лицу. Я хотела ее оттолкнуть, но больше всего на свете я хотела, чтобы она меня не трогала.
Она снова засмеялась высоким и диким смехом, душераздирающе чистым. Если бы у меня так все не болело, я бы расплакалась или плюнула ей в лицо.
— Отлично, аниматор, мы друг друга поняли. Ты сделаешь то, что мы хотим, иначе я обдеру твой разум слоями, как луковицу. — Она задышала мне в лицо, понизив голос до шепота. Шепот ребенка, который вот-вот захихикает. — Ты веришь, что я могу это сделать?
Я верила.
12
Мне хотелось плюнуть в это гладкое бледное лицо, но я боялась того, что она может со мной сделать. Капля пота медленно катилась по моему лицу.
Я готова была пообещать ей все, все, если она больше меня не тронет. Николаос не надо было меня зачаровывать, ей достаточно было меня запугать. И страх будет держать меня в узде. Это то, на что она рассчитывала. Это то, чего я допустить не могла.
— Уберись… от моего… лица… — сказала я.
Она рассмеялась. Дыхание ее было тепло и пахло мятой. Мятной жвачкой. Но под чистым и современным ароматом чуть слышно угадывался запах свежей крови. Старой смерти. Недавнего убийства.
Я больше не дрожала.
— У тебя изо рта пахнет кровью, — сказала я.
Она дернулась назад, прижав руку к губам. Это было так по-человечески, что я рассмеялась. Она встала, задев мое лицо краем платья, и маленькой ножкой в туфле ударила меня в ребра.
Силой удара меня отбросило назад, скрутило болью, перехватило дыхание. Второй раз за ночь я не могла дышать. Я лежала, распластавшись на животе, ловя ртом воздух. Я не слышала, чтобы что-то хрустнуло, но не могло от такого удара что-нибудь не сломаться.
— Уберите ее, пока, я ее не убила сама, — бухнул надо мной голос такой жаркий, что мог бы обжечь!
Боль стихла до острой рези. Воздух обжигал легкие пламенем. В груди была тяжесть, будто я проглотила свинчатку.
— Стой на месте, Жан.
Жан-Клод остановился на полпути ко мне. Николаос остановила его легким движением бледной ручки.
— Ты меня слышишь, аниматор?
— Да, — ответила я сдавленным голосом. Не могла набрать достаточно воздуха.
— Я тебе ничего не сломала?
Голос ее взлетел, как птичка.
Я закашлялась, пытаясь прочистить горло, но это было больно. Я держалась за ребра, где постепенно стихала боль.
— Нет.
— Жаль. Но полагаю, это могло бы замедлить работу или сделать тебя для нас бесполезной.
Она говорила так, будто последний вариант был не лишен интересных возможностей. А что они со мной сделали бы, если бы что-то было сломано? Я не хотела знать.
— Полиция знает только о четырех убийствах вампиров. Их на самом деле на шесть больше.
Я сделала осторожный вдох.
— Почему не сообщить об этом в полицию?
— Дорогой мой аниматор, среди нас многие не доверяют законам людей. Мы знаем, насколько справедливо к неживым людское правосудие. — Она улыбнулась, и опять этой улыбке не хватало ямочки. — Жан-Клод был пятым по силе вампиром в этом городе. Сейчас он третий.
Я смотрела на нее, ожидая, что она рассмеется и скажет, что это шутка. Она улыбалась все той же улыбкой, как восковая. Они меня держат за дуру?
— Кто-то или что-то убил двух вампиров в ранге мастера? Двух вампиров сильнее, чем… — мне пришлось проглотить слюну, пока я смогла выговорить, чем Жан-Клод?
Улыбка ее стала шире, показав отчетливо различимый блеск клыков.
— Ты быстро схватываешь, надо отдать тебе должное. Может быть, это сделает наказание Жан-Клода менее… менее суровым. Это он тебя нам рекомендовал, если ты не знаешь.
Я потрясла головой и уставилась на него. Он не шевелился, даже не дышал. Только глаза смотрели на меня. Темно-синие, как ночное небо, глаза с почти лихорадочным блеском. Он еще был не сыт. Почему она запретила ему питаться?
— А за что его наказывают?
— Ты о нем беспокоишься? — В голосе ее было издевательское удивление. — Ну и ну. Разве ты не злишься на него, что он тебя втравил в эту историю?