Он был высоким, не ниже шести футов, кожа темно-коричневая, волосы черные, курчавые, коротко подстриженные, карие глаза.
Лицо у него было тонкое, надменное, и губы чуть тонковаты для того высокомерного выражения, с которым он на меня смотрел. Темный красавец мексиканского типа. Его подозрительность ощущалась в воздухе, как треск электричества.
Я вошла в кабинку, глубоко вдохнула и посмотрела на него через столик.
— Я получил ваше сообщение. Чего вы хотите? — спросил он.
Голос у него был тихим, но глубоким, с еле слышными следами акцента.
— Я хочу, чтобы вы провели меня и еще, по крайней мере, одного человека в тоннели под «Цирком Проклятых».
Он нахмурился сильнее, между глаз у него залегли морщинки.
— А зачем мне это делать?
— Вы хотите, чтобы ваш народ освободился от власти мастера?
Он кивнул, все еще хмурясь. Но, кажется, я завоевала его на свою сторону.
— Проведите нас в подземелье, и мы об этом позаботимся.
Он сцепил на столе руки.
— А почему я должен вам верить?
— Я не охотник за скальпами. И никогда не тронула ни одного ликантропа.
— Если вы пойдете против нее, мы не сможем биться рядом с вами. Даже я не смогу. Она меня призывает. Я не отвечаю, но я чувствую призыв. Я смогу удержать свой народ и мелких крыс от выступления на ее стороне, но это и все.
— Вы просто впустите нас. Остальное сделаем мы.
— Вы так в себе уверены?
— Как видите, я ставлю жизнь на эту карту.
Он переплел пальцы возле рта, опираясь локтями на стол. Шрам клейма остался на нем и в человечьем обличье — грубая четырехзубцовая корона.
— Я вас впущу, — сказал он.
— Спасибо, — улыбнулась я.
Он посмотрел на меня в упор.
— Когда выйдете живой, тогда и будете говорить спасибо.
— Договорились.
Я протянула руку. После секундного колебания он протянул свою, и мы скрепили сделку рукопожатием.
— Вы хотите несколько дней выждать? — спросил он.
— Нет, — сказала я. — Я хочу пойти завтра.
Он склонил голову набок:
— Вы твердо решили?
— А что? Есть трудности?
— Вы ранены. Я думал, вы захотите поправиться.
У меня было несколько синяков и горло болело, но…
— Как вы узнали?
— От вас пахнет смертью, которая вас сегодня задела краем.
Я уставилась на него. Этого аспекта сверхъестественных возможностей Ирвинг никогда при мне не проявлял. Я не хочу сказать, что он не может, но он очень старается быть человеком. Этот не старался.
Я перевела дыхание.
— Это мое дело.
Он кивнул:
— Мы вам позвоним и назовем время и место.
Я встала, он остался сидеть. Мне больше ничего не оставалось сказать, и поэтому я ушла.
Через десять минут за мной вышел Эдуард и сел в машину.
— Что теперь? — спросил он.
— Ты говорил про свой номер в отеле. Я хочу поспать, пока есть возможность.
— А завтра?
— Ты меня вывезешь и покажешь, как работает обрез.
— А потом?
— А потом отправимся к Николаос, — сказала я.
Он счастливо вздохнул, почти засмеялся:
— Вот это да!
Вот это да?
— Рада видеть, что хоть кому-то все это правится.
Он улыбнулся:
— Ну, люблю я свою работу.
Я тоже не могла не улыбнуться. Правду сказать, я тоже свою работу люблю.
45
За день я научилась владеть обрезом. Той же ночью я пошла в пещеры с крысолюдами.
В пещере было темно. Я стояла в абсолютной темноте, стискивая в руке фонарь. Приложив руку ко лбу, я не видела ничего, кроме странных белых образов, которые создают глаза, когда нет света.
В пещере было темно. Я стояла в абсолютной темноте, стискивая в руке фонарь. Приложив руку ко лбу, я не видела ничего, кроме странных белых образов, которые создают глаза, когда нет света. На голове у меня была каска с фонарем, который сейчас был выключен. Так потребовали крысолюды. Тьма была полна звуками. Вскрики, стоны, щелчки суставов, странные звуки, похожие на звук ножа, вытаскиваемого из тела. Крысолюды перекидывались из людей в животных. Судя по звукам, это было больно — и сильно. Они заставили меня поклясться не включать свет без команды.
Никогда в жизни мне так не хотелось посмотреть. Не может быть, чтобы все было так ужасно. Или может? Но обещание есть обещание. Как говорил слон Хортон: «Личность — это личность, даже если очень маленькая». Какого черта я здесь делаю, стоя посреди пещеры в темноте в окружении крысолюдов и цитируя доктора Сьюса, собираясь убивать тысячелетнего вампира?
Это была одна из самых необычных недель моей жизни.
Рафаэль, Царь Крыс, сказал:
— Можете включать свет.
Я тут же это сделала. Глаза впились в свет, жаждая видеть. Крысолюды стояли небольшой группой в широком тоннеле с плоской крышей. Их было десять. Я их пересчитала еще в людском обличье. Теперь семеро мужчин были покрыты мехом и одеты в отрезанные выше колен джинсы. На двоих были свободные футболки. На трех женщинах были широкие платья, как на беременных. Блестели в темноте глазки-пуговицы. Все были покрыты мехом.
Эдуард подошел ко мне. Он смотрел на оборотней с непроницаемым лицом. Я коснулась его руки. Я говорила Рафаэлю, что я не охотник за скальпами, но Эдуард иногда им бывал. Я только надеялась, что не подвергла этот народ опасности.
— Вы готовы? — спросил Рафаэль.
Это снова был тот блестящий черный крысолюд, которого я помнила.
— Да, — сказала я.
Эдуард кивнул.