Но он ни о том, ни о другом слова не сказал. Соображает. Поверх всего этого я натянула свой любимый вельветовый жакет. Пистолет из-под него все же выпирал, но не слишком. Вряд ли Грандики и их адвокаты это заметят.
2
По дороге домой меня застукал восход. Терпеть их не могу. Восход — это значит, я выбилась из графика и работала всю ночь напролет.
В Сент-Луисе деревьев вдоль хайвеев больше, чем в любом городе, где мне приходилось ездить. Я почти признаю, что в первых лучах рассвета деревья выглядят красиво. Почти. Моя квартира при утреннем солнце выглядит удручающе белой и жизнерадостной. Стены сливочно-белые, как во всякой квартире, которые мне доводилось видеть. Зато ковер с симпатичным серым оттенком, что куда приятнее обычного коричневого цвета собачьей шерсти. Квартира у меня была просторная, односпаленная. Мне говорят, что из нее симпатичный вид на соседний парк. Я не проверяла. Как по мне, я вообще бы окон не делала. Эти я завесила тяжелыми шторами, превращавшими ярчайший день в прохладные сумерки. Я включила радио, чтобы заглушить звуки от моих живущих днем соседей. Под тихую музыку Шопена меня засосал сон. Телефон зазвонил через минуту.
Минуту я лежала, ругая себя, что забыла включить автоответчик. Может, не обращать внимания? Еще через пять звонков я сдалась.
— Алло.
— О и, простите! Я вас разбудила?
Этой женщины я не знала. Если она что-то продает, я взбешусь.
— Кто это?
Я заморгала глазами, всматриваясь в часы около кровати. Восемь. Два часа проспала всего. Уй-я!
— Я Моника Веспуччи.
Это прозвучало так, будто все объясняло. Но я ни хрена не поняла.
— Да?
Я постаралась, чтобы это звучало ободряюще и любезно. Вышло рычание.
— Э-э, гм. Я та самая Моника, что работает с Кэтрин Мейсон.
Я обхватила трубку руками и попыталась подумать. Но после двух часов сна у меня это плохо получается. Кэтрин — моя хорошая подруга, это имя я знаю. Наверное, она мне говорила об этой женщине, но хоть убей меня — не могу припомнить.
— Да, конечно, Моника. Что вы хотите? — Это прозвучало слишком грубо даже для меня. — Извините, если я не так сказала. Я только в шесть пришла с работы.
— Боже мой, значит, вы только два часа спали? Вы, наверное, убить меня готовы?
На этот вопрос я не ответила — не люблю врать.
— Моника, вы что-то хотели?
— Ну, в общем, да. Я тут устраиваю девичник-сюрприз для Кэтрин. Вы знаете, что она через месяц идет замуж?
Я кивнула; сообразила, что она меня не видит, и промямлила:
— Я приглашена на свадьбу.
— Ну, конечно, я знаю. Подружкам невесты полагаются красивые платья, правда?
На самом деле мне меньше всего на свете хотелось выбрасывать сто двадцать долларов на официальное розовое платье с пышными рукавами, но замуж выходила Кэтрин.
— Так что там с девичником?
— Ой, я опять начала болтать, а вам же так спать хочется!
Я подумала: если на нее заорать, это ускорит дело? Вряд ли; скорее она заревет.
— Моника, скажите, будьте добры, чего вы хотите?
— Ну, я понимаю, что говорю слишком поздно, но все как-то забывала. Я хотела вам еще неделю назад позвонить, но все не собралась.
В это я поверила.
— Говорите.
— Девичник сегодня. Кэтрин говорит, что вы не пьете, и я подумала, не могли бы вы быть водителем.
Я минуту просто лежала, раздумывая, насколько мне взбеситься и сколько в этом будет толку. Может, если бы я до конца проснулась, я бы сказала ей, что я думаю.
— А вы не считаете, что сообщаете мне об этом чертовски поздно, если хотите, чтобы я была водителем?
— Я знаю, конечно, вы меня извините.
Я просто такая рассеянная последнее время. Кэтрин мне сказала, что у вас обычно ночь пятницы или субботы выходная. На этой неделе разве пятница у вас не выходной?
Пусть так, но это не значит, что я собираюсь тратить свой выходной на эту пустоголовую болтунью на том конце провода.
— Да, выходной.
— Великолепно! Я вам скажу, куда ехать, и вы нас подберете после работы. Вас устраивает?
Черта с два меня это устраивало, но что я еще могу сказать?
— Нормально.
— Бумага и карандаш у вас есть?
— Вы сказали, что работаете у Кэтрин? — Я начала припоминать Монику.
— Да, а что?
— Я знаю, где работает Кэтрин. Мне не надо рассказывать.
— Ой, какая глупость с моей стороны! Тогда ждем вас к пяти часам. В платье, но без каблуков. Может, будем сегодня танцевать.
Терпеть не могу танцевать.
— Ладно, тогда до вечера.
— До вечера. Телефон затих. Я включила автоответчик и снова свернулась под простыней. Моника работает у Кэтрин. Значит, она адвокат. Страшно подумать.
Может быть, правда, она лишь из тех, кто организует работу.
Теперь, когда уже было поздно, до меня дошло, что я просто могла отказаться. Да. Быстро я сегодня соображаю. Ну и подписалась я! Смотреть, как чужие люди будут беситься до упаду. Если повезет, мне еще и наблюют в машину. Чертовски странные сны видела я, когда мне опять удалось заснуть. Все об этой женщине, которую я не знаю, кокосовом пироге и похоронах Вилли Мак-Коя.
3
У Моники Веспуччи был значок с надписью: «Вампиры тоже люди». Многообещающее начало вечера. На ней была белая шелковая блузка с высоким расклешенным воротником, обрамлявшим темный загар из солярия. Короткая стрижка — мастерская, косметика — совершенство.