Я видела, как шевельнулось его горло, когда он проглотил слюну. Это мне что-то напомнило, но я не могла вспомнить, что.
— Вы знаете, что сделал Жан-Клод? — спросила я.
Роберт кивнул.
— Мой мастер дважды вас отметил. Когда я говорю с вами, я говорю с ним.
Он имел в виду фигурально или буквально? Честно говоря, мне не хотелось этого знать.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
В самом тоне его вопроса заключалось предположение, что не очень хорошо. Горло болело. Я подняла руку и коснулась его. Засохшая кровь. У меня на шее.
Я закрыла глаза, но это не очень помогло. У меня из горла вырвался тихий звук, похожий на всхлип. В мозгу горел образ Филиппа. Текущая из его горла кровь, разорванное розовое мясо. Я затрясла головой и постаралась дышать глубоко и медленно. Не помогло. — Ванная, — сказала я.
Роберт показал мне, где это. Я вошла, встала на холодный пол на колени, и меня стало рвать в унитаз, пока не осталось ничего, кроме желчи. Тогда я подошла к умывальнику и плеснула холодной водой в рот и на лицо. Потом посмотрела на себя в зеркало. Глаза у меня стали из карих черными, кожа приобрела болезненный оттенок. Я выглядела безобразно, а чувствовала себя еще хуже.
А самое худшее было у меня на шее. Незаживающий укус Филиппа, но следы клыков. Крошечные, исчезающие следы клыков. Николаос меня… заразила. Чтобы показать, что может делать что хочет с людьми-слугами Жан-Клода. Она показала, какая она крутая. О да. По-настоящему крутая.
Филипп мертв. Мертв. Могу ли я произнести это вслух? Я решила попробовать.
— Филипп мертв, — сказала я своему отражению.
Я смяла бумажное полотенце и засунула его в мусорный бак. Мало. Я завопила «А-а-а!», я стала лягать бак, пока он не покатился по полу, рассыпая содержимое.
В дверях появился Роберт:
— У вас тут все в порядке?
— А разве на то похоже? — заорала я в ответ.
Он остановился в дверях:
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Ты даже не смог не дать им забрать Филиппа!
Он вздрогнул, как от пощечины.
— Я сделал все, что мог.
— Ну, и что ты смог? — завопила я как сумасшедшая. Я упала на колени, и зачесть перехватила мне горло и полилась слезами из глаз. — Пошел вон!
Он колебался:
— Вы уверены, что вам ничего…
— Вон отсюда!
Он закрыл за собой дверь. А я сидела на полу, качалась, плакала и кричала. Когда в сердце у меня стало так же пусто, как в желудке, меня охватила тупая свинцовая усталость.
Николаос убила Филиппа и укусила меня, чтобы показать, как она сильна. Можно ручаться, что она думала, будто напутала меня до смерти. И в этом она была права. Но я свои часы бодрствования всю жизнь проводила, уничтожая то, чего боюсь. Тысячелетний вампир — трудная задача, но девушке в этой жизни необходимо иметь цель.
40
В клубе было темно и тихо. И никого, кроме меня. Наверное, уже наступил рассвет. Такое ждущее безмолвие, которое наступает в зданиях, когда люди расходятся по домам. Как будто, когда мы уходим, дома начинают жить своей жизнью, если только мы оставляем их с миром.
Я потрясла головой и постаралась сосредоточиться. Что-нибудь почувствовать. Мне хотелось только одного добраться до дому и заснуть. И молиться, чтобы не видеть снов.
На двери был приклеен листок:
«Ваше оружие за баром. Мастер привезла и его. Роберт».
Я засунула на место оба пистолета и ножи. Того, которым я ткнула Винтера и Обри, не было. Винтер умер? Может быть. Обри мертв? Надеюсь. Обычно, чтобы выжить после удара в сердце, нужно быть мастером вампиров, но с ходячим трупом со стажем пятьсот лет я еще этого удара не пробовала. Если они вынули нож, он мог оказаться достаточно силен, чтобы выжить. Надо позвонить Кэтрин. Да, но что ей сказать? Уезжай из города, за тобой охотится вампир. Вряд ли она поверит. Блин.
Я вышла в неяркий белый свет утра. Улица была пуста, ее омывал легкий летний ветерок. Жара еще не поднялась. Было почти прохладно. Где моя машина? Шаги я услышала на секунду раньше слов:
— Не двигайся. Ты у меня на мушке.
Я без приглашения заложила руки за голову.
— Доброе утро, Эдуард.
— Доброе утро, Анита, — ответил он. — Пожалуйста, стой совершенно неподвижно.
Он подошел ко мне, приставив пистолет к позвоночнику. Быстро обшарил меня с головы до ног. Эдуард всегда исключает случайности, именно поэтому он еще жив. Отступив на шаг, он сказал:
— Теперь можешь повернуться.
Мой «файрстар» был заткнут за его ремень, браунинг болтался в левой руке. Что он сделал с ножами — не знаю.
Он улыбнулся очаровательной мальчишеской улыбкой, твердо держа пистолет направленным в мою грудь.
— Хватит прятаться, Анита. Где Николаос? — спросил он.
Я сделала глубокий вдох и полный выдох. Подумала было обвинить его в убийствах вампиров, но момент не казался подходящим. Может быть, потом, когда он не будет держать меня на мушке.
— Можно мне опустить руки? — спросила я.
Он слегка кивнул.
Я медленно опустила руки.
— Хочу внести ясность. Эдуард Я дам тебе информацию, но не потому, что тебя боюсь. Я хочу ее смерти. И хочу в этом участвовать.
Он улыбнулся еще шире, сверкнув главами от радости.
— Что случилось этой ночью?
Я посмотрела вниз на тротуар, потом подняла взгляд. Глядя в упор в его голубые глаза, я сказала: