На всех снимках, от первого до последнего, присутствовало одно лицо: это был стройный мужчина с умными глазами. Он был в шерстяном пальто и вельветовых брюках. На нем не было спасательного жилета, и он стоял чуть в стороне от других, будто имел особый статус. Он был меньше ростом, чем другие, и постарше. У него были твердые, хорошо определенные черты лица; у него была цель, которой не было у других. Возможно, он был их инструктор. Как?то Эйвери стал искать его подпись, чтобы посмотреть, изменилась ли она за эти девятнадцать лет, но Леклерк не оставил своей подписи.
Он все еще был очень похож на свои фотографии; может, едва наметился второй подбородок да чуть меньше стало волос.
— Но это будет оперативная работа, — неуверенно сказал Эйвери.
— Конечно. Мы оперативный департамент, вы ведь знаете. — Он пригнул голову. — Вам полагается оперативное содержание. Все, что вы должны сделать, — это забрать вещи Тэйлора. Привезете сюда все, кроме пленки, которую передадите адресату в Хельсинки. По этому поводу получите отдельные инструкции. Когда вернетесь, поможете мне с Лейзером…
— А не мог бы заняться этим Цирк? Я хочу сказать, не проще ли им будет все сделать?
Леклерк сдержанно улыбнулся:
— Боюсь, это не подходящее решение вопроса. Это наше дело, Джон, исключительно нашей компетенции. Военный объект. Передать дело Цирку — значит уклониться от наших обязанностей. Задачи Цирка — политические, политические, и только. — Его маленькая рука пробежала по волосам, движением коротким и точным, напряженным и отработанным. — В общем, это наш вопрос. В Министерстве пока одобряют мою позицию, — любимое выражение Леклерка. — Могу послать кого?нибудь другого, если хотите — Вудфорда или одного из тех, кто постарше. Я думал, вы будете довольны. Дело важное, как вы понимаете, что?то новое для вас.
— Конечно. Я хотел бы съездить… если вы считаете, что я справлюсь.
Леклерк был доволен. Он сунул в руку Эйвери лист голубой чертежной бумаги. Он был исписан почерком Леклерка, мальчишеским и округлым. Сверху он надписал: «Вариант» — и подчеркнул. На полях слева были его инициалы, все четыре, а ниже слова: «Без грифа секретности». Эйвери снова стал читать.
— Если будете читать внимательно, — сказал он, — вы увидите, что мы не указываем точно, что вы являетесь ближайшим родственником, мы просто даем выписку из анкеты Тэйлора. Это максимум, на что согласны в Форин Офис. Они согласились послать это в местное консульство через Хельсинки.
Эйвери читал: «Из Консульского отдела. Ваш телекс относительно Малхербе. Джон Сомертон Эйвери, паспорт Великобритании №, сводный брат скончавшегося, назван в паспортной анкете Малхербе как ближайший родственник. Эйвери извещен, предполагаемый вылет сегодня, он заберет тело и имущество. Рейс NAS?201 через Гамбург, прибытие 18.20 по местному времени. Просим предоставить соответствующие средства и оказать содействие».
— Мне не был известен номер вашего паспорта, — сказал Леклерк. — Самолет вылетает в три часа дня. Это маленькое местечко. Консул, наверно, встретит вас в аэропорту. Рейсы из Гамбурга через день. Если вам понадобится в Хельсинки, можете вернуться тем же самолетом.
— Не мог бы я быть его братом? — неуверенно спросил Эйвери. — Сводный брат звучит сомнительно..
— Уже нет времени, чтобы сделать вам другой паспорт. В Форин Офис очень не любят возиться с паспортами. У нас столько было возни из?за паспорта Тэйлора. — Он вернулся к досье. — Очень много возни. Понимаете, вам тогда придется тоже стать Малаби. Не думаю, что в Форин Офис обрадуются. — Он говорил механически, почти рассеянно.
В комнате было очень холодно.
Эйвери сказал:
— А что наш скандинавский друг… -Леклерк смотрел на него с непонимающим видом. — Лансен? С ним не должен кто?нибудь связаться?
— Я занимаюсь этим.
Леклерк не любил, когда ему задавали вопросы, и ответы давал осторожно, будто боялся, что кто?то его слова мог повторить.
— А жена Тэйлора? — Назвать ее вдовой казалось излишним педантизмом. — А ею вы занимаетесь?
— Я думаю, утром первым делом мы зайдем к ней.
— А ею вы занимаетесь?
— Я думаю, утром первым делом мы зайдем к ней. У нее не берут трубку. Слишком мало можно сказать в телеграмме.
— Мы? — спросил Эйвери. — Мы должны идти оба?
— Вы ведь мой помощник?
Было слишком тихо. Эйвери хотелось слышать уличный шум и телефонные звонки. Днем вокруг были люди, топот курьеров, шум тележек с документами. Когда он оставался наедине с Леклерком, у него появлялось чувство, что они ждут кого?то еще. Никто другой не заставлял его так остро, ощущать все, что он сам говорил и делал, ни с кем другим не было так трудно поддерживать разговор. Лучше бы Леклерк дал ему прочесть что?нибудь другое.
— Что вы знаете о жене Тэйлора? — спросил Леклерк. — Она надежный человек?
Видя, что Эйвери не понимает, он продолжал:
— Понимаете, она может поставить нас в неловкое положение. Если захочет. Придется действовать осторожно.
— Что вы скажете ей?
— Будем, как говорится, играть по слуху. Как тогда, на войне. Вы увидите, она ни о чем не догадается, даже не узнает, что он был за границей.
— Он мог ей сказать.