— Тише! Идите спросите у водителя, какой этаж. Но тихо.
— Из?за этого ветра нас никто не услышит, — раздраженно ответил капитан. Через несколько секунд он вернулся. — Шофер говорит, четвертый. На четвертом этаже вырубился свет, и тут же прекратилась передача. А теперь опять пошла.
— Расставьте людей вокруг дома, — сказал сержант. — И возьмите пять человек: они пойдут с нами. Он на четвертом этаже.
Бесшумно, как настороженные звери, фопо с карабинами в руках высыпали из двух крытых грузовиков и двинулись к дому разорванной линией, оставляя на тонком снегу черные следы. Несколько фопо приблизились к дому вплотную, другие остановились поодаль, вглядываясь в окна. На некоторых были каски, и их фигуры напоминали о войне. То здесь, то там послышались щелчки затворов, превратившиеся в сплошной слабый гул, который скоро замер.
* * *
Лейзер отсоединил антенну, намотал ее обратно на бобину, прикрутил ключ Морзе к крышке, положил наушники в коробку для мелких деталей и запихнул клочок шелка в ручку бритвы.
— За двадцать лет, — возмущенно проговорил он, держа перед собой бритву, — не могли найти места получше.
— Зачем ты занимаешься этим?
Она сидела с довольным видом в ночной рубашке и плаще, который был как будто ее неотъемлемой частью.
— С кем ты разговариваешь? — опять спросила она.
— Ни с кем. Меня никто не слышал.
— И все?таки зачем ты занимаешься этим?
Надо было что?то сказать, и он сказал:
— Чтобы был мир.
Он надел куртку, подошел к окну и выглянул. На крышах лежал снег. Со злобной силой дул ветер. Он посмотрел вниз, туда, где замерли фигуры людей.
— Мир для кого? — спросила она.
— Послушай, кажется, погас свет, когда я работал с передатчиком?
— Разве?
— Всего на секунду?другую, как когда выключают электричество?
— Да.
— Выключи свет. — Он стоял совершенно неподвижно. — Выключи свет.
— Зачем?
— Я люблю смотреть на снег.
Она выключила свет, и он раздвинул потертые занавески. Снег светился бледным светом. В комнате был полумрак.
— Ты сказал, что мы еще будем заниматься любовью, — жалобно сказала она.
— Послушай, как тебя зовут?
Он услышал шорох плаща.
— Так как тебя зовут? — жестко спросил он.
— Анна.
— Послушай, Анна. — Он подошел к постели. — Я хочу на тебе жениться, — сказал он. — Когда я встретил тебя в той гостинице, увидел, как ты сидела, слушала пластинки, я влюбился в тебя, понимаешь? Я инженер из Магдебурга, я так тебе сказал. Ты меня слушаешь?
Он крепко взял ее за руки и встряхнул. Он говорил торопливо.
— Ты увезешь меня с собой, — сказала она.
— Именно так! Я сказал, что мы будем любить друг друга, что поедем куда захочешь, в любое место, о котором ты могла только мечтать, понимаешь? — Он указал рукой на плакаты на стене.
— На всякие острова, где много солнца…
— Зачем? — прошептала она.
— Мы пришли с тобой сюда. Ты думала, что мы будем заниматься любовью, а вместо этого я вытащил нож и приставил его тебе к горлу. Я сказал, что если ты пикнешь, то прирежу тебя этим самым ножом, как… как того парня. Я тебе говорил, что зарезал одного парня.
— Зачем?
— Мне нужно было поработать с передатчиком. В какой?нибудь квартире, понимаешь? Все равно в какой. Мне было некуда идти. Я познакомился с тобой и использовал тебя. Вот как все было, если тебя спросят, вот что ты должна говорить.
Она рассмеялась. Ей было страшно. Она неуверенно легла, приглашая и его, будто он желал этого сейчас.
— Если спросят тебя, помни, что я сказал.
— Я хочу, чтобы ты сделал меня счастливой. Я люблю тебя.
Она обхватила его голову обеими руками и прижала к себе. Губы у нее были холодные, мокрые и тонкие, а зубки — остренькие. Он отстранился, но она продолжала обнимать его. Он напрягал слух, но, кроме ветра, никаких звуков различить не мог.
— Давая немного поговорим, — сказал он. — Ты одинока, Анна? Есть у тебя кто?
— Ты о чем?
— Ну там, родители, парень. Кто?нибудь.
Она отрицательно покачала головой:
— Только ты.
— Послушай, давай застегнем пуговицы на твоем плаще. Мне прежде хочется поговорить. Я тебе расскажу про Лондон. Ты наверняка хочешь послушать про Лондон. Как?то раз я прогуливался по набережной, шел дождь, и там какой?то человек рисовал на тротуаре. Ты подумай! Рисовал мелом под дождем, а дождь сразу все смывал.
— Ну иди ко мне.
— Знаешь, что он рисовал? Просто собак, дома, всякое такое. И людей, Анна… Ты попробуй себе представить! Вот так стоять под дождем и смотреть, как он рисует.
— Я хочу тебя. Обними меня. Мне страшно.
— Слушай! Знаешь, почему я прогуливался? От меня требовали, чтобы я переспал с одной девушкой. И за этим послали в Лондон. А я вместо этого прогуливался.
Ее глаза блестели в темноте: она понимала то, что он говорил, как?то по?своему, но как — ему было непонятно.
— Ты тоже одинок?
— Да.
— Зачем ты приехал?
— Знаешь, эти англичане — такие чудаки! Как тот старик на набережной. Они думают, что Темза — самая большая река в мире. Ну что на это скажешь? А на самом деле — просто грязная речушка, в некоторых местах ее можно перепрыгнуть! Что это за звук? — вдруг сказал он. — Я знаю, что это! Это пистолет, это щелкнул пистолет! — Он крепко обнял ее, чтобы она перестала дрожать. — Нет, это дверь, — сказал он, — дверная защелка. У вас в доме картонные стены. Но вообще, когда такой сильный ветер, разве можно услышать хоть что?то?